И он действительно спрыгнул с потолка в полной боевой готовности – за десять метров до цели путешествия. Женщина упала на пол, набивая синяки на коленки, но избежав объятий цепких лап. Когти полоснули ее по спине, оставив полосы жгучей боли.
Не раздумывая, она повернулась и выстрелила в упор, чувствуя, как пульсирует в ушах кровь. Костлявое тело прыгнувшего ей в лицо животного содрогнулось от удара пули. Брызги кислоты обожгли правую щеку генерала, мгновенно превращаясь в глубокие раны, но Амотц даже не попыталась протереть кожу, понимая, что только обожжет руки.
Неважно, что останется шрам, неважно, что она чувствовала обожженную свежую плоть на своих губах. Все это было неважно: и боль, и время, и дыхание, пока она не найдет Дэниела.
В том, что мальчик застрял здесь, была ее вина. Значит, она должна его спасти.
Дверь была закрыта. Амотц попыталась вспомнить имя ассистентки.
– Мисс… мисс Кэмпбел? Откройте дверь, это генерал Амотц.
В комнате раздался истошный крик, но дверь открылась. С той стороны на нее смотрел моргающий Дэниел. Амотц быстро толкнула мальчика внутрь, закрывая за собой дверь.
Мисс Кэмпбел сидела в углу комнаты, сжавшись в клубок между столом и кроватью.
– Нам нужно уходить, сейчас же! – требовательно сказала Амотц.
– В чем дело? – спокойно и рассудительно спросил Дэниел.
– Нам нужно добраться до твоего отца. Он хотел забрать тебя сам, но я дала ему задание, поэтому он не может, понимаешь? – Амотц осторожно сжала ладошку мальчика и, приоткрыв дверь, снова изучила обстановку в коридоре. – Возьми мисс Кэмпбел за руку.
– Нет, – глупо сказала ассистентка.
Амотц едва взглянула на нее, подготавливая себя к спринту.
– Хорошо, не держите его за руку.
– Я никуда не пойду.
– У вас нет выбора.
Кэмпбел поджала колени к груди, пряча в них лицо, и сдавленно прохныкала:
– Я остаюсь.
– Послушайте, у меня нет привычки убеждать людей делать то, что я говорю. Я отдаю приказы военным, они выполняют. Проще не бывает.
– Я не…
– Я понимаю. Вам придется выбирать: идти со мной, или умирать здесь.
Молчание.
«Ну давай же, – мысленно поторопила ее Амотц, – поднимайся! Я не могу спасти тебя, если ты сама не хочешь этого!»
– Я… Я подожду здесь. Кто-нибудь обязательно придет.
– Я пришла. Больше никого не будет.
Кэмпбел подняла голову, посмотрела на генерала рассеянными глазами и твердо повторила:
– Нет!
Амотц не собиралась возиться с ней, как с ребенком. Возможно, человек менее разумный и с развитым комплексом спасателя заставил бы эту дуру подняться на ноги, но только не генерал. Она знала: спасение утопающего – дело рук самого утопающего, и невозможно заставить взрослую женщину выбрать между тропой смерти и прятками. Амотц уважала ее выбор. Они же с мальчиком не могли более ждать.