Бишоп понял, что лейтенанту совершенно не нравится вся эта ситуация, независимо от полученного приказа. Настоящие люди (про себя Бишоп называл их биологическими) могли ослушаться и не выполнить приказ, но редко это делали, особенно, когда за невыполнение грозили серьезные последствия. «Можно подумать, – заключил он, – что между настоящими и искусственными людьми практически нет серьезных различий. Но у искусственных, по крайней мере, имеется оправдание – заложенная изначально программа».
Бишоп прикинул, насколько реально убедить Ларсена нарушить приказ, и пришел к выводу, что это вряд ли удастся. Везунчик придерживался прагматичного взгляда на военные действия и не боялся ни убийств, ни жертв среди мирного населения. С точки зрения лейтенанта колония Хаарса превратилась в зону боевых действий, гибель какого-то количества невинных людей была неминуема, а его основной задачей было позаботиться о выживании своих солдат.
Бишоп вышел в атриум, успокоил перепуганных колонистов и приказал им отправиться вместе с группой Пикскилла на корабль. Сам он продолжил методично проверять состояние пострадавших. Семеро были мертвы, а двое в таком тяжелом состоянии, что никакие усилия медицины и криокамера уже не могли им помочь. Оставалось десять человек, которых можно было отправить в заморозку, и Бишоп, связавшись с кораблем, попросил выслать за ними транспортную группу.
Ларсен направился к центральному пункту управления, на ходу сверяясь с картой колонии. Бишоп спокойно объяснил тем из раненых, кто способен был слышать его, что они в безопасности и что им предстоит эвакуация на корабль, где они получат медицинскую помощь. Он старался не слушать крики и стоны тех, кого он пометил красным кодом, как «безнадежных», зная: он не ошибся в оценке их шансов на выживание; ничто не могло им помочь; его решение не было случайностью.
Тем более странно было, что когда прибывшие с корабля медики, Патель и Люо, принялись грузить раненых, отмеченных желтым кодом, на носилки, Бишоп прошел к «безнадежным», к тем, кого оставляли позади, чтобы уверить их, что все в порядке, и успокоить. Он стал говорить им, что их ждала смерть.
Один умер за то время, пока он разговаривал с ними. Еще один – прежде, чем он подошел к нему.
Когда он, наконец, поднял голову, вокруг никого не было. В опустевшем атриуме было совершенно тихо, если не считать свист ветра, врывающегося через разбитое стекло потолка. Мертвые молчали, и молчал разбитый, изрешеченный пулями бетон вокруг них.
– Бишоп! – Ларсен смотрел на него вниз с балкона. – Всех забрали?