— Я просто говорю, что ты точно нравишься этому супу; и если он тебе тоже нравится, ты должна...
— Только не говори «съесть этот суп».
— Это не... ты права. Мои метафоры полный отстой. Но ты понимаешь, о чем я. Ты заслуживаешь хороший суп.
— Ты тоже. — Я скользнула взглядом по Эзре с Джорданом и топтавшемуся позади них Кэсу. — Но знаешь, дело не только в супе. Есть еще... — Я показала рукой на нее и на себя. — Жареный сыр и прочие штуки.
— Ага. — Она качнула головой. — Да. — Молчание. — Мы жареный сыр?
— Жареный сыр — это наша дружба.
Она улыбнулась:
— Хорошо.
Я снова обняла ее. Наверное, это она на меня так влияет.
— Спокойной ночи, Линдси.
— Спокойной ночи, Девон.
Линдси пошла попрощаться с Джорданом и Эзрой и, едва взглянув на Кэса, направилась к своей машине. Кэс глядел на нее секунду, а потом повернулся ко мне.
— У тебя все хорошо, да? Все... нормально?
Я не была уверена, спрашивает ли он о том, что произошло этим вечером, или за этим скрывается более общий вопрос.
— Конечно. Вроде.
— Отлично. — Он промолчал. — Может, позвонишь мне завтра?
Может, позвоню. Хотя уже не как раньше. Свернувшись под одеялом, желая, чтобы он был последним человеком, с которым я поговорю перед сном. Ожидая, что финал изменится. Этому не бывать, и теперь я это знала.
— Ага, может быть, — сказала я.
Он кивнул и посмотрел на Джордана.
— Увидимся в школе, чувак.
И побежал в сторону Линдси.
Я могла бы наблюдать за ними издалека. Как наблюдала во время поездки в Ридинг, я могла бы вызвать муку безответной любви, ту боль, которую ты готов терпеть, поскольку она хотя бы как-то соединяет тебя с другим человеком. Но я не стала. Я больше не хотела этого.
После ухода Кэса Джордан пожал Эзре руку, поцеловал меня в щеку и ушел.
Мы с Эзрой остались одни.
— Назад в больницу? — спросил он через минуту.
— Ты не хочешь домой?
Он пожал плечами:
— Мне и здесь хорошо.
Я подняла глаза на Эзру, который, согласно бредовой статье Рэйчел Вудсон, был одним из лучших раннибеков среди старшеклассников в стране. Он также был лучшим другом Фостера. Он лидировал в великодушии, преданности и чести. По крайней мере с моей точки зрения.
Я сглотнула и уже собиралась заговорить, когда заметила кое-что. Вернее кое-кого, ошивающегося возле большой бетонной урны, которая торчала из земли через пару фонарей от нас.
— Иди внутрь, — сказала я Эзре. — Я подойду через секунду. — Он удивленно поднял бровь. — Мне просто нужна минута покоя.
Эзра кивнул и зашел обратно.
— Эмир?
Оранжевый кончик его сигареты вспыхнул, как только я ступила в круг света от фонаря. Он выдохнул; сигаретный дым вился позади.