У Индепенденса была хорошая команда, до конца первой половины оставалось всего несколько минут, а Темпл-Стерлинг еще ни разу не забил. Мы медленно перемещались по полю, нападение разваливалось, мистер Харпер фотографировал, а я держала над нами обоими зонт и тащила на плече проклятую сумку.
Начался розыгрыш, и Маршалл отбросил мяч назад. Грязь разлетелась брызгами, и по полю побежал игрок, зажав мяч в руках. Он сделал резкий поворот, проскользнув мимо защитников, и со всех ног понесся к очковой зоне, не встречая препятствий. Я никогда не видела, чтобы Эзра так нес мяч, и только когда игрок пробежал мимо нас, я поняла, что это не Эзра, а Кэс.
В этот момент мистер Харпер подался вперед, чтобы сделать фото, и мимо него промчалась толпа защитников, обдав его лицо грязью. Он пихнул фотоаппарат мне, и получилось, что именно я запечатлела через линзы фотоаппарата победу Кэса в очковой зоне.
— Дай мне, — рявкнул мистер Харпер, немного очистив свои очки от грязи.
Трибуны радостно закричали, когда тренер выпустил Фостера. В мокрой, но еще чистой форме он присоединился к команде на поле.
Я немного беспокоилась за него. Сегодня утром с кухни не слышалось возни, а от психолога он вернулся подавленным.
На поле все шло как обычно: снэп [16], установка мяча, удар. Мяч взмыл вверх, описал дугу...
И отскочил от левой стойки. Мимо.
Фостер вернулся на бровку. Пара ребят хлопнули его по спине, но это не было утешением.
Темпл-Стерлинг проиграл восемь очков. По дороге домой Фостер молчал.
— Погода ужасная, — сказал папа с переднего сиденья. — Наверное, трудно было разглядеть что-либо.
Фостер не ответил, так что я выдавила:
— Ага.
Дома мама попросила Фостера оставить щитки за дверью. Он швырнул их на пол, разбросав повсюду засохшую грязь, хлопнул задней дверью и протопал к себе в комнату.
Мама пошла было за ним, но я сказала:
— Дай я.
Она с сомнением посмотрела на меня:
— Ты хочешь с ним поговорить?
— Да. — Я знала, что она имеет полное право удивиться, но все равно возмутилась. — Он мне вроде как... — Я по-прежнему не могла произнести «брат». — Он как... — Я сдалась. — Я поговорю с ним.
Дверь в комнату Фостера была распахнута. Он лежал на кровати спиной к двери.
— Фостер.
— Уходи.
— Что не так?
— Что не так? — Он сел, сверкнув глазами. — Я подвел команду!
— Каждый время от времени может промахнуться. Посмотри на Маркуса. Он частенько не попадает.
Фостер промолчал.
— Слушай, ты сделал все возможное, понял? Вот что важно.
— Если бы я сделал все возможное, то попал бы!
— Ладно, да, но в любом случае команда проиграла бы семь очков, так что это не имеет значения, так?