Я кивнула. Интересно, Линдси тоже представляла себя с сумкой через плечо.
— Я тоже.
— О, Девон, это так здорово. — Она стиснула мою руку. — Мы можем жить в одной комнате. Ты понимаешь?
Жить в одной комнате с Линдси Рэншоу. Линдси, в полотенце и тапочках для душа. Линдси и ее неослабевающий поток очарования и радости. Смогу ли я это выдержать?
Более того, смогу ли я выдержать, что Линдси будет видеть меня в моих тапочках для душа? Я взглянула на нее.
С трудом веря, что слова срываются с моих собственных губ, я сказала:
— Я... да. В смысле да. Это было бы круто. Правда?
— О божечки, я так счастлива. — Линдси сжала мою руку. — Девон... ну, ладно, это немножко глупо, но я всегда хотела, чтобы мы лучше дружили. Я видела тебя с Кэсом, и ты просто казалась... Я просто всегда хотела, чтобы мы были ближе. Так что это будет потрясающе.
Кэс. Да. Линдси и Кэс, потенциально встречаются. Линдси и я, потенциальные соседки. Мне придется купить отсекающий звук шлемофон. Или построить бетонную стену вокруг своей половины комнаты. В любом случае, Линдси невозможно отказать. И она сейчас выглядит такой счастливой, и это странно заразно, так что я тоже была вроде как счастлива, несмотря ни на что.
— Потрясающе, — ответила я, и часть меня даже была искренна.
25
На физкультуре мы все так же занимались футболом — играли двухсторонку во флагбол [18]. Для девиц флажки представляли проблему, потому что пояса, к которым они крепились, закрывали полоску голого тела между поясом шортов и краем футболок. Но поскольку это был их главный козырь, то они компенсировали, подвязав футболки повыше.
Во вторник мы делились на команды, когда мистер Селлерс подозвал к себе Эзру. Он стоял с мистером Макбрайдом, главным тренером школьной команды, чуть дальше от нас по полю.
— Интересно, что им надо, — пробормотал Фостер, пока мы оба смотрели, как Эзра идет к ним. Мистер Селлерс и мистер Макбрайд говорили слишком тихо, чтобы их можно было услышать с того места, где мы стояли, а когда Эзра подошел к ним, мистер Макбрайд положил руку ему на плечо.
— Я знаю, в чем дело, — пропел кто-то. Это оказалась слегка беспомощная девица, которая попала в меня мячом в тот день, когда у Фостера обнаружился талант кикера. — Мой папа полицейский. Я знаю, в чем дело.
Я не знала, какое отношение к этому имеет то, что ее папа полицейский, но почти все слушали, даже те, кто — как я — притворялись, что не слушают. Фостер пристально смотрел на нее, словно предупреждая, чтобы она не вздумала сказать что-нибудь плохое про Эзру.
— Какой-то парень попал в аварию. Какой-то парень из... Лейк-Фолс или типа того. Он напился, попал в аварию и умер.