Эзра не пробежал мимо нашего дома — я была почти уверена, что он это сделает. Вместо этого он замедлился и прошел по дорожке, остановившись перед Фостером.
Я не слышала, что он говорил, но Фостер подвинулся, и Эзра сел рядом с ним.
Некоторое время они сидели спиной к окну. А потом встали и побежали по улице бок о бок.
Я сходила в душ. Я сделала тосты. Все это время притворяясь, что не прислушиваюсь, ожидая Фостера.
— Что он сказал? — не удержалась я, когда он вошел в дверь.
— Любопытная, — ответил Фостер. Его волосы были мокрыми от пота, а лицо красным. — Он извинился.
— И ты его извинил? Вот так просто?
Фостер пожал плечами, качнулся вперед-назад и сказал:
— Я сказал, что ему надо бы зайти и поговорить с тобой.
Я засмеялась:
— Не нужно мне одолжений.
— Он не захотел.
— Не сомневаюсь.
— Но не потому, что он не жалеет... Просто это труднее, понимаешь? Потому что ты девочка.
— И что?
— То, что с девочкой это труднее. Когда замешаны... чувства и все такое.
— Чувства и все такое? — повторила я.
Он опять пожал плечами.
— Забудь. Я не хочу с ним разговаривать, — сказала я, хотя это, возможно, и не было правдой.
Фостер просто смотрел на меня, как будто знал, что это не так, а потом развернулся и пошел наверх.
* * *
Я ненавидела физкультуру на этой неделе. Футбол закончился, и мы начали баскетбол. В баскетболе одновременно происходит слишком много: ты должен бежать и вести большой круглый мяч, потом передавать его и бросать в малюсенькое кольцо на высоте десяти футов. Не мой спорт. Но плохо мне было не только из-за баскетбола. Плохо было от того, что приходилось видеть Эзру.
Я знала, о чем говорил Фостер: как бы я ни отказывалась это признавать, чувства были. Я не знала наверняка, что это за чувства, но точно знала, что если бы их совсем не было, то было бы гораздо легче просто подойти и поговорить с ним. Но вместо этого я испытывала потребность смотреть в противоположную сторону всякий раз, когда Эзра приближался ко мне в спортзале.
Во время отработки передачи одна из девиц бросила мяч Эзре, и он проскакал мимо него в непосредственной близости от меня. Вместо того, чтобы поступить как всякий нормальный человек — поднять мяч и вернуть его им, — я резко развернулась, собираясь пойти в противоположном направлении. И тут же получила другим баскетбольным мячом прямо по лицу.
Я не представляла, что будет так больно, но думаю, примерно так ощущалась бы пощечина. На мгновение я крепко зажмурилась, прижав к лицу ладонь, и в течение одной ужасной секунды была уверена, что разревусь. Рефлекторный плач, как делает ребенок, когда слышит громкий звук.