— Я понимаю, — тихо сказала Сара, помолчав. — Твой бог не изменит моего чрева. Больше не стоит ждать. Но Элиезер был хуже, чем ты думаешь. Твоя смерть обрадовала бы его, все это видели.
— Мне рассказали. Но это не важно. Прогнав Элиезера, я не получу сына.
— Агарь даст его тебе.
— Агарь? Твоя служанка?
— Она красивая, и у нее уже был ребенок.
Аврам сидел молча, не смея взглянуть на Сару.
— Это я прошу тебя об этом, — настаивала Сара. — Аврам не может оставаться без наследника, зачатого его семенем. Твой бог сказал тебе это.
— Захочет ли Агарь? Я уже не молод.
— Она изнывает от желания иметь мужчину между своих ног, старого или молодого. К тому же она поклоняется тебе, как ты поклоняешься своему богу.
Аврам помолчал, ища в полумраке глаза Сары. Кончиками пальцев он нежно погладил ее губы.
— Ты будешь страдать, — шепнул он. — Это будет не твой сын.
— Я буду сильной.
— Я дам ей, Агари, наслаждение. Но ты будешь страдать.
Сара улыбнулась, скрывая свои затуманившиеся глаза.
— Я узнаю то, что ты испытал у Фараона.
Но Сара оказалась не такой сильной, как думала.
Ей стало больно в первую же ночь, которую Агарь провела в шатре Аврама. Ложась спать, она вспомнила перламутровый рубец на спине Агари. Она подумала о губах Аврама, прикасающихся к этому рубцу, как они пробегают по нему легкими поцелуями.
Боль разлилась по ее животу, по бедрам, по шее. Она не могла заснуть до самого рассвета. Но у нее достало мужества оставаться в своей постели.
На следующее утро она избегала встречи с Аврамом и с Агарью, но в сумерках бронзовые иглы опять закололи у нее в груди. С наступлением ночи она стояла за занавесью своего шатра и слушала. Она слышала сладострастный смех Агари, ее стоны и даже дыхание Аврама.
Она вышла из шатра, чтобы немного остыть. Но еще яснее услышала игры своего мужа и своей служанки. Вдали от любопытных взглядов она скорчилась, как старуха, закрыв уши руками, плотно прикрыв веки. От этого стало только хуже. В своем ослеплении она увидела член Аврама, широкие бедра Агари, ее ненасытное желание. Она видела все, чего не могла видеть глазами.
И ее стало рвать, словно она была пьяна.
На следующий день она взяла флягу с молоком, оливки, баранью шкуру и ушла из лагеря на холм Кириат-Арба. Там она провела два дня, думая о детских лицах, и наконец уснула под звездами. В лагерь она вернулась с улыбкой на лице.
Агарь тоже улыбалась. Но ни одна, ни другая не решались посмотреть в глаза друг другу, пока Сара не рассмеялась, обняла Агарь и прошептала ей на ухо:
— Я рада. Но я ревную, это сильнее меня.