Когда Агарь почувствовала первые боли, Сара позвала повитух, сама приготовила чистое белье, успокаивающие мази, нагрела воду с травами и убедилась, что все шло хорошо. Потом она ушла в свой шатер, села в самый дальний угол и закрыла уши, чтобы не слышать ни криков роженицы, ни криков новорожденного.
На следующий день она пришла поцеловать лоб сына своего мужа, которого назвали Исмаилом. Она улыбалась радости Аврама, который, подняв новорожденного к небу, взывал к имени Яхве. Потом она вышла из лагеря и шла много часов подряд, приподнимая свою тунику, чтобы ветер долины остудил пламя сжигавшей ее ревности.
Аврам же понес свое счастье по всему Ханаану, благодаря Бога за сына, которого ему дала Агарь. Но он вернулся очень скоро и, забросив свои разглагольствования в черно-белом шатре, проводил время рядом с Агарью, целыми днями кормившую Исмаила грудью. И оттуда раздавался смех Аврама, которого Сара никогда у него не слышала.
Как только мальчик подрос, Аврам начал играть с ним. Целыми часами под растроганным взглядом Агари, они играли, кричали, лепетали и, обнявшись, катались по ковру или по сухой траве. Они придумывали птиц в небе, играли с насекомыми, смеялись от счастья без всякой причины.
Испытывая тошноту от их криков, сломленная их счастьем, Сара потеряла сон. У нее появилась привычка выходить из своего шатра в середине ночи и бродить, словно призрак. Свежему воздуху и темноте иной раз удавалось загасить огонь сжигавшей ее ревности.
Но гордыня по-прежнему не позволяла ей показывать свои страдания. Она заставляла себя брать Исмаила на руки, укачивать его, вдыхать его теплый ребячий запах. Полная нежности, с полузакрытыми глазами, она клала его маленькую голову себе на шею и держала, пока он не засыпал. Потом она снова скрывалась, дрожа от жара, и даже слезы не могли освежить ее пылающие щеки.
Так она держалась некоторое время, которое показалось ей бесконечным. Она исхудала. Красота ее стала странной, почти прозрачной. Ее кожа не покрылась морщинами, но стала шероховатой, более плотной, словно сгоревшей изнутри. Сара не выносила ничьих прикосновений, даже прикосновений рук Аврама.
* * *
На вторую зиму после своего рождения Исмаил начал ходить, смеясь, ломать горшки, лепетать свои первые слова. Однажды он споткнулся о ноги Сары. Она наклонилась, как обычно, чтобы взять его на руки. Исмаил нахмурился и оттолкнул ее руки. Он смотрела на нее, как на незнакомку. С мрачным взглядом, он издал крик, словно маленький испуганный хищник, и с воплем бросился к Агари.
Сара отвернулась, словно ребенок ударил ее.