* * *
Аврам разбудил прикорнувшую Сару, бросив рядом с ней две длинношерстные бараньи шкуры и большой кожаный мешок.
— Я немного задержался потому, что не хотел, чтобы мои братья увидели меня, — объяснил он. — Они бы подумали, что я решил спать под открытым небом, чтобы на рассвете пойти на охоту, и пошли бы со мной. Они всегда ходят со мной на охоту. Я уже убил десять рысей и трех оленей. Когда-нибудь я пойду на льва.
Сара подумала: хвастается ли он или хочет произвести на нее впечатление. Но нет. Аврам развернул бараньи шкуры и вытащил из мешка платье из грубого полотна.
— Смени свою тогу.
На нем вместо передника была надета туника, стянутая поясом с кожаным карманом, из которого торчала рукоятка кинжала.
Пока Сара отошла в тень, чтобы переодеться, Аврам нарочито повернулся к ней спиной, подбрасывая ветки в огонь и доставая из мешка еду.
Когда Сара вернулась к костру, он внимательно посмотрел на нее и улыбнулся слегка иронической улыбкой, от которой у него округлились щеки. В зыбком свете пламени его карие глаза казались еще прозрачнее.
— Я думаю, ты впервые надела такое платье? — с ласковой насмешкой сказал Аврам. — Оно тебе идет.
Сара улыбнулась в ответ.
— У меня еще осталась краска на глазах?
Аврам поколебался и расхохотался давно сдерживаемым ироническим смехом, от которого Сара вся затрепетала.
— И глаза! — сказал он, отсмеявшись. — И щеки, и виски. Если бы я не заметил твоего живота, я бы подумал, что ты вся черная. Говорят, что далеко на юге, на самом берегу моря живут чернокожие люди. Их женщины совсем черные!
Гнев и стыд обожгли щеки Сары.
— Это сурьма, которой красят глаза жен.
Она схватила свою тогу, пытаясь в ярости оторвать полу, но ткань не далась.
— Подожди, — сказал Аврам и, достав кинжал с кривым деревянным лезвием, каких Сара никогда не видела, легко разрезал влажную ткань.
Когда Аврам протянул ей кусок ткани, она схватила его за руку:
— Ты можешь это сделать?
Голос у нее дрожал сильнее, чем ей того хотелось. Она взяла себя в руки и, постаравшись говорить с большей уверенностью, пояснила:
— Ты хорошо видишь в темноте.
Он в замешательстве кивнул, и Сара закрыла глаза, чтобы сгладить общую неловкость. Опустившись перед ней на колени перед светящейся теплотой костра, он вытер ей веки, щеки, лоб. Так осторожно, словно делал это всю жизнь.
Сара открыла глаза. Аврам улыбался, и его красивые губы трепетали, как крылья птицы.
— А сейчас ты меня находишь красивой? — осмелела Сара.
— У наших девушек не бывает таких красивых причесок, сказал он просто. — И таких прямых носов.