Когда наша официантка проходила мимо, он быстро сказал ей, что мы не будем десерт, и попросил счет.
Наклонившись вперед, я выгнула бровь и спросила:
— Вместо десерта здесь мы поедем есть мороженое?
Выпитое за ужином вино сделало меня более смелой, а взгляды Кеннеди, которые он периодически бросал на меня, заставляли чувствовать себя сексуальной.
— Нет, Хоуп. Мой десерт — это ты.
Мое лицо залилось румянцем, когда я поняла, что роли в нашей игре поменялись.
— Я весь день представлял, как ты лизала то мороженое. Теперь же я хочу представить тебя на месте того мороженого и облизать каждую частичку твоего тела.
Я прикрыла глаза, чувствуя, что не справляюсь со своими эмоциями и желаниями. Мне хотелось впиться ногтями в его твердое как камень тело и соединиться с ним, пока между нами не останется свободного пространства. Открыв глаза, я обнаружила его лицо в миллиметрах от своего.
— Так почему мы всё еще здесь?
Кеннеди отстранился с хитрой улыбкой на лице. Поднявшись, он, схватив меня за руку, заставил встать и быстро потянул к выходу за собой.
******
Воскресным утром я проснулась в объятиях Кеннеди. Слегка приподняв голову, я хотела понаблюдать за спящим мужчиной, но к моему удивлению он уже не спал. Встретив мой взгляд, Кеннеди погладил меня по волосам.
— Доброе утро, красавица.
Я улыбнулась, представляя, как же прекрасно было бы просыпаться так каждое утро. Кеннеди улыбнулся в ответ, но не так широко, чтобы появились его очаровательные ямочки.
— Я должен скоро лететь в Чикаго.
Мысль о том, что кокон, в котором мы находились все эти дни, разорвется, выкачала из меня все эмоции, которые переполняли меня, как только я проснулась.
— Ладно. — Я не могла выдавить из себя что-то еще, не показав, как меня расстраивает его отъезд.
Кеннеди прекратил гладить меня по волосам, и я приготовилась к его дальнейшим действиям.
— Не могу даже думать о том, что любой мужик, находящийся рядом, сможет пялиться на твою задницу, пока я буду в Чикаго. Ты же такая невинная.
Потрясенная, я облокотилась на руку и посмотрела на мужчину.
— Не думала, что ты скажешь именно это. И я отнюдь не невинна, мистер Дженнер. — Я приложила максимум усилий, чтобы выглядеть серьезной и немного раздраженной.
Кеннеди, не обращая внимания на мою реакцию, рассмеялся, запрокинув голову. Он с улыбкой посмотрел на меня, а затем его лицо стало серьезным.
— Ты действительно ни хрена не понимаешь, да?
— Не понимаю чего? Что ты оскорбляешь меня своими сомнениями?
Кеннеди, приподняв бровь, посмотрел на меня и ухмыльнулся.
— Извини, красавица. Ты крепкий орешек.