У окна стоял широкий дубовый стол с полированной столешницей. За ним стул с высокой спинкой, обитый мягкой немаркой тканью. У левой стены кабинета камин, возле которого было четыре глубоких кресла и низкий столик. С правой стороны длинный диван и несколько стульев. За ним глубокая ниша, в которой стоял манекен, обряженный в полный воинский доспех: кольчуга, кольчужные штаны, глухой шлем, нагрудник, латные перчатки, большой каплевидный щит и полуторный прямой меч. Еще там стояли короткое копье, секира и боевой молот. Для чего, Атей так и не понял. Наверное, с ухмылкой подумал он про себя, чтобы у манекена был выбор, каким оружием пользоваться в той или иной ситуации.
На забранных слюдой окнах – тяжелые портьеры, которые, если их задернуть, погружали кабинет во тьму, не пропуская внутрь ни капли света. Из самого окна, если его открыть, открывался прекрасный вид на внутренний двор, где сейчас хозяйничал Хальд.
Пригласив гостей располагаться удобнее, Атей попросил Медаю, чтобы она распорядилась насчет легкого вина и закусок. Принцесса, Джинил и Виолин выбрали себе места возле камина. Лайгор и Лоенор устроились на диване (Мидэл к этому времени уже куда-то пропал), оставив последнее кресло для хозяина. Медая и Дарина, отпросившись у брата, отправились заниматься делами, которые во множестве свалились на их плечи.
Скоро Ганея принесла фрукты, два кувшина: один с вином, второй с холодной родниковой водой – для тех, кто предпочитает пить разбавленное вино, как ее князь, например. Кроме того, на столе появились нарезанный сыр и серебряные кубки.
– Атей, – негромко спросила герцогиня, когда Добруша вышла, тихо прикрыв за собой дверь. – Можно я буду так обращаться к тебе вот в таком узком кругу?
– Конечно, герцогиня, – улыбнулся Призрак.
– Джинил… – покачала она головой, тоже улыбнувшись, вот только улыбка у нее вышла очень грустной, – тогда и я для тебя просто Джинил. Я не знаю, какая у нас разница в возрасте, но, слушая твои речи, мне всегда кажется, что передо мною мудрец, а не молодой воин.
Атей просто пожал плечами. А что отвечать, если он и сам не знает, откуда все его познания? Его жизнь началась там, на лесной поляне, когда они с Саем пришли в себя, а все, что было до этого – просто не существовало. Лишь иногда в его памяти всплывал образ двух мужчин, которые с легкой грустью смотрели на него через толстую прозрачную стену: один в белом халате, домашних тапочках на босу ногу и рыжими растрепанными волосами на голове и второй – высокий и стройный в черном военном мундире. Эти образы были единственным, что осталось у него от прошлого, но и они не вызывали у Призрака каких-то особых чувств, вроде ностальгии и тоски. Он жил настоящим. Жил здесь и сейчас. И другой жизни просто не знал.