Он встает, отходит к другому диванчику. Садится, швыряет коробочку на стол, с такой силой, что она с шумом долетает до меня, раскрытая и пустая. Проводит руками по волосам, тянет футболку, как будто хочет разорвать ее. Вот теперь он рассержен.
– Я не искал ее. Она нашла меня. Ты звонила мне с ее телефона, так она получила мой номер. Хотела узнать меня поближе.
Вспоминаю о том, как нашла свой телефон на дороге с разбитым экраном, о том, как именно он был разбит. Если намеренно, то на него, наверное, наступили шпилькой. Когда она успела? Не знаю, когда она выходила наружу, но точно знаю, что это сделала именно Элли. Одно простое движение – и я отрезана от мира, потом она дождалась нужного момента и хитростью получила его номер.
– Сколько раз ты с ней говорил?
– Семь, может, восемь, пока ты была там. Она звонила мне по вечерам, спрашивала о тебе. О нашей совместной жизни. Я думал, что помогаю.
– Помогаешь? – Я хватаюсь за голову, думая о том, сколько сил я вложила в то, чтобы они не знали друг друга. – Что ты ей рассказал?
– Да сначала простое всякое. Что может быть интересно сестре. Какой у тебя дом. По скольку часов ты работаешь. Как часто у тебя дежурные смены. Она хотела знать больше о твоей жизни. Расспрашивала, куда мы ездили отдыхать, про мою семью, про Италию.
Теперь я понимаю, как она склонила его к разговорам. Он любит трещать о своей чрезмерно большой семье с восемью бабушками и миллиардом тетушек. Ах да, бедняжка Элли, милая и добрая, ее простые интересы были неправильно поняты. Могу представить, как он вздыхал о том, какая же я нехорошая, что вычеркнула ее из своей жизни.
– Ты сказал «сначала», – говорю я, а он тянется за коробочкой к столу, вероятно, смущенный ее присутствием. Он закрывает ее и кладет рядом на подушку. – Что насчет этого? Когда простые вещи закончились?
– Ее вопросы становились все более личными. – Он пытается устранить разрыв между нами, пододвигаясь ко мне. Что-то удерживает его. – Но она не казалась сумасшедшей, как ты ее описывала. Она была доброй, дружелюбной, говорила, что беспокоится о тебе. – Я не прерываю зрительный контакт, надеясь, что мой холодный стальной взгляд не даст ему встать и коснуться меня. – Потом она сказала, что ты не справляешься. Что ведешь себя странно. – Он стирает проступившую ненароком слезу. – Я волновался о тебе.
– Конечно, я вела себя странно! – кричу я. – Как мне еще вести себя с ней рядом? Ты забыл все, что я тебе о ней рассказывала?
– Но в этом и проблема, Рини. Ты никогда мне ничего не рассказывала. – Его голова откидывается на спинку дивана, и я вижу, что не в первый раз он думает о том, что встречаться с ней было дурацкой идеей. Я знаю, как это выглядит и ощущается, когда слова или поступки Элли угнетают. Это как камень, привязанный к ноге. Радость, которую она приносит при первом контакте, быстро проходит. Но к тому времени она уже заполучает тебя, вонзает когти в твою плоть, тянет за собой в волны, которые, без сомнения, сама и создала.