Я смотрю на старый документ. Кейси Харринфорд, родилась девятнадцатого февраля 1984 года. Мать – Кассандра Харринфорд, отец – Морис Харринфорд.
– Моя сестра. – Я поворачиваюсь к Мэтту со слезами на глазах. – У меня есть еще одна сестра.
Анна покашливает, и я понимаю, что поспешила с выводами.
– Боюсь, это не единственная запись. Когда я смотрела по базе данных, поиск выявил две записи. Первая – о рождении, – говорит она, постукивая пальцем по книге. – А вторая… – говорит она, поджимая губы, – о смерти.
– На это же имя? – спрашивает Мэтт, подходя ближе ко мне.
– Да. – Старушка берет с полки тяжелую книгу в кожаной обложке зеленого цвета, пыль разлетается клубами, как дым. Она открывает ее на странице, отмеченной стикером. – Та же маленькая девочка, как видимо. Дата рождения совпадает. Дата смерти – четвертое июня 1984 года. По-видимому, она прожила немногим более трех месяцев.
– Вы уверены, что здесь нет ошибки? – спрашивает Мэтт, наклоняясь, чтобы рассмотреть имя, как будто что-то может измениться, если он приблизится.
– Только одна запись совпадает с данными. Мне очень жаль, что я принесла вам плохую новость.
Поблагодарив ее, мы возвращаемся к машине. Снаружи покупатели берут все от сухой погоды завершающегося дня. Мы все еще сидим в тишине, когда десять минут спустя выходит Анна. Она машет нам рукой, забирается в старенький «Фиат Пунто», припаркованный на некотором расстоянии от здания, и, осторожно управляя машиной, уезжает.
– О чем думаешь? – спрашивает Мэтт. – Я имею в виду, как ты себя чувствуешь?
– Я запуталась. Я должна быть огорчена, потому что только что узнала, что у меня была сестра, и, согласно тем записям, она умерла. Но согласно этим записям, – говорю я, приподнимая записи о лечении Кейси, – первые шесть месяцев она лечилась в «Фэйр Филдс» от дисплазии бедра. – Я вздыхаю. Это нельзя назвать просто выдохом, потому что, кажется, я не дышала последние десять минут. – Сейчас мне больше, чем когда-либо, хочется узнать правду.
Он заводит автомобиль, трогается, и мы трясемся дальше по брусчатой мостовой. Проезжаем мимо памятника Вальтеру Скотту и часов отеля «Бальморал», и волей-неволей я вспоминаю об Элли, о временах, когда мы сидели в парке неподалеку, о минутах, которые мы тратили впустую в этом городе. Это все позади? Она и правда исчезнет на этот раз? Это к лучшему? Через мгновение Мэтт поворачивается ко мне.
– Что ты собираешься делать теперь?
Я пытаюсь дозвониться до Джозефа Уитеррингтона, но он уже ушел с работы. Значит, это подождет до завтра. Я думаю, не попросить ли Мэтта отвезти меня к старому дому тети Джемаймы. Возможно, я вспомню, где это, и вдруг она все еще там. Но я не уверена, что готова опровергать обвинения, поэтому вычеркиваю эту идею раньше, чем она срывается с моих губ. Мы должны пойти в полицию, как просила детектив Форестер, но к чему меня это приведет? Полиция может подождать.