Шамиль продолжал:
— Также мы не дадим солдатам в жены наших мусульманок. Те из русских, которые хотят иметь женщину и завести семьи с соблюдением всех обрядов, пусть делают налеты на притеречные и присунженские казачьи станицы.
Когда вся Чечня и почти вся Авария оказались в руках Шамиля, он на основании законов шариата и при участии видных ученых-законоведов создал «Низам» — кодекс для руководства страной и округами. Для ознакомления с ним Шамиль созвал съезд представителей всех сорока округов.
— Первое требование «Низама», — сказал имам, — беспрекословное исполнение устного или письменного приказания главы государства. В руках каждого наиба должны быть сосредоточены права, позволяющие решать лично дела военные и гражданские. Духовной стороной жизни будут править муфтии и кадии. Управление вверенной частью вилаета должно быть добросовестное, со строгим соблюдением уложений шариата.
Телесные наказания подданных и смертная казнь могут быть вынесены только решением Государственного совета имамата.
Правитель обязан знать все. При решении дел он должен быть крайне осторожным, чтобы не обвинить невинного и не применить незаслуженную меру наказания.
За воровство, убийство, взяточничество, предательство и трусость предусмотрены самые жестокие и унизительные меры. Я приведу этот «Низам» в исполнение без всякого послабления. И не допущу заступничества, пощады и сострадания даже по отношению к самым близким, осмелившимся сделать шаг к бесчестию.
— Этот «Низам» должен быть переписан многократно и доведен до каждого мыслящего, — сказал имам в заключение.
* * *
В свободные от молитв и работы вечера Шамиль старался уделить внимание не только родным, близким, друзьям, но и простым людям и даже пленным. Особенно часто встречался он с князем Орбелиани, тот умел говорить по-аварски. Ему нравился грузин, который всегда держался с достоинством.
В день, когда пленных солдат и офицеров казикумухского гарнизона доставили в Дарго, майора Орбелиани поставили к стене. Князь стоял во весь рост. Гордо откинув голову, спокойно смотрел он на целящихся. Остановив мюридов, наиб Джавад-хан спросил его:
— Скажи, храбрец, какую смерть ты хотел бы избрать для себя?
— Любую, которая избавит меня от позорного плена, — ответил Илико Орбелиани.
Джавад-хан испытывал князя на храбрость. Никто не имел права расстрелять пленника без санкции Государственного совета.
Когда доложили Шамилю о поведении князя, тот вызвал к себе Орбелиани и сказал ему:
— Поистине ты человек мужества. Дарю тебе свободу в пределах этого села. Но ты должен дать клятву, что не сбежишь и в переписке с семьей и бывшим начальством не будешь касаться того, что не относится к делу обмена и выкупа. Кроме того, обратишься через наместника к царю с просьбой обменять тебя на моего сына Джамалуддина, отданного в аманаты под Ахульго.