— Мука, — облегченно вздохнув, произнес казначей вслух. — Ну подожди же, дочь шайтана, теперь ты от меня не уйдешь, — с раздражением говорил Юнус, отряхивая черкеску.
Он вышел на улицу. Нигде ни души. Пошел в сторону мечети. По дороге встретив одного из сотников, сказал:
— Али, передай Шамилю, что я немного задержусь в городе, приду поздно, пусть не беспокоится.
Предупредив таким образом начальство, казначей имама снова повернул к еврейскому магалу. Дверь в саклю была по-прежнему открыта, в комнате — никого. Юнус вошел, взял треножник, стоявший у очага, сел сбоку от двери, стал ждать.
Прошел час, другой, тишина, никто не появился. Смеркалось.
«Чего я здесь сижу, кого жду? Не дура же девка — вернется сюда, когда войска покинут Тарки. И на что она мне? Убивать ее не собираюсь, да и побить не побью», — рассуждал Юнус. И все же какая-то сила удерживала его в сакле.
Посидев еще немного, он хотел было уйти, но передумал и решил дождаться той минуты, когда муэдзин призовет к вечерней молитве. Полумрак, окутавший саклю, гнетуще действовал на него. Он встал, чтобы сесть у порога.
В это время до слуха казначея донесся звук медленных, осторожных шагов. Юнус притаился за дверью, подумал: «Она». Каково же было его разочарование, когда вместо копны кудрявых волос очаровательной еврейки он увидел белую бороду, свисавшую ниже пояса.
Казначей вышел из укрытия. Длиннобородый худой человек в темном бешмете, вздрогнув, спросил:
— Ты кто?
— Я гость. А ты кто? — в свою очередь спросил Юнус.
— Хозяин этого дома, — робко ответил старик.
— Как тебя зовут? — спросил Юнус.
— Мардахай. А тебя?
— Юнус.
— Ты зачем сюда пришел?
— В гости.
— К какому племени принадлежишь?
— Аварец.
Говорили они до этого по-кумыкски. Когда же неизвестный сообщил, что он аварец, Мардахай заговорил по-аварски. Языком этим он владел в совершенстве. Сын мелкого торговца-менялы, Мардахай с раннего детства объезжал базары близлежащих аварских селений.
Услышав родную речь из уст чужеземца, Юнус настроился на более мирный лад.
— Прости, пожалуйста, кунак, за бесцеремонное вторжение в дом в отсутствие хозяина.
— Аллах простит тебя, сын мой, — ответил Мардахай.
— С кем ты живешь в этой сакле?
— Один.
— Бедный человек, — разочарованно сказал Юнус. — Как же без жены, детей?
— Была у меня жена, и дети были, теперь одна дочь осталась, — вздохнув, сказал хозяин.
Юнусу этого и нужно было.
— А где она?
— Пусть душа твоя не знает огорчений, что тебе нужно от моей дочери?
— Ничего, я хочу знать, как ее зовут?
— Мазай, — недоуменно ответил старик.
— Где она? — повторил Юнус.