Абу-Нуцал вернулся домой, сообщил матери и почетным людям о новых требованиях Гамзата.
— Хорошо, — сказала ханша, — попробуем подойти к этому чанка с другой стороны…
Вечером к стоящему на карауле мюриду Гамзата подошел человек, пришедший из Хунзаха, и сказал:
— Послушай, брат, мне нужно увидеть Шамиля из Гимры, ты не скажешь, как его разыскать?
— Скажу, — ответил караульный, — вон там с правого края расположен его отряд, и сам он, наверное, сейчас там.
Человек из Хунзаха, которого звали Ахмед, поспешил туда, куда было указано. Это был тайный посол от ханши.
Шамиль, совершив вечернюю молитву, сидел в кругу товарищей, беседуя. Подошел сотский, сказал, что какой-то человек спрашивает его.
Шамиль велел позвать незнакомца.
— Асаламалейкум, — сказал Ахмед, протягивая руку.
— Ваалейкум салам, — ответил Шамиль, пожимая ее.
— Разговор у меня секретный к тебе, — сказал Ахмед.
— Я слушаю, — сказал Шамиль, когда они отошли к сторону.
— Ханша прислала меня к тебе. Она говорит, что ты человек ученый и уважаемый военачальник Гамзата. Госпожа просит уговорить и увести мюршида отсюда. Он считается с тобой и послушает. За эту услугу она обещает дать тебе двести туманов наличными.
Шамиль вспыхнул. Он хотел грубо обругать посланца, но сдержал себя.
— Твоя госпожа плохо знает меня, если думает, что я могу согласиться на подкуп. Скажи ей, что совесть и честь я ценю больше жизни и так же предан своему мюршиду и аллаху, как ее сын Абу-Нуцал царю Арасея.
Ахмед быстро исчез во тьме. Шамиль немедленно отправился в шатер к Гамзату и рассказал о разговоре с тайным посланцем ханши.
— Значит, еще не совершилось их укрощение. Они решаются на хитрость, а может быть, и на что-нибудь худшее. Напрасно я отпустил с миром Абу-Нуцала. Но еще не поздно вернуть его.
Утром Гамзат вновь направил Кебед-Магому с десятком нукеров в Хунзах.
Паху-бике вышла на крышу и, не ответив на приветствие посланцев, глянула на Кебед-Магому с ненавистью. Кебед-Магома сказал:
— Гамзат-бек хочет говорить со вторым сыном твоим Умма-ханом, поскольку Абу-Нуцал до сих пор не явился с ответом.
Умма-хан, отрок пятнадцати лет, быстроглазый, подвижный, дерзкий, не дождавшись ответа матери, заявил:
— Ну что же, я поеду и поговорю с этим неугомонным чанка. — В буйной голове избалованного паренька вихрем закружились легкие мысли показного удальства. Он вскочил на первого попавшегося коня и, опередив Кебед-Магому с нукерами, галопом поскакал к стану имама.
Растерянная, возмущенная Паху-бике приказала старцам Хунзаха следовать за ее сыном.
Как глупый воробышек в лапы старому коту попал Умма-хан в руки имама. Увидев высокого, широкоплечего, увешанного оружием Гамзата в окружении суровых чалмоносцев, он съежился в кабардинском седле…