Еще один фактор интеллигентности номенклатуры — это претензии на способность управлять всем, чем угодно. Номенклатурный работник мог «заведовать», скажем, тяжелой промышленностью, а потом (в том числе и по причине некомпетентности) мог быть переведен на что угодно, скажем, на пропаганду чего-то там где-то там. Если сильно провинился — то могли отправить «в глубинку», но все равно — руководить.
Интеллектуалу этого выверта мышления никогда не понять: как можно уметь руководить всем подряд? Для того, чтобы делать это качественно, надо знать соответствующее производство, отрасль науки и т.д. Разгадка проста: целью ставится не развитие и прогресс, а сам процесс руководства. Продвижение Гениальных Идей.
Одной из такой идей была (правда, никогда не высказываемая в явном виде) прогрессирующая профанация интеллектуального труда и образования как такового.
Сергей Волков, «Интеллектуальный слой в советском обществе»:
«В сферу умственного труда включались профессии и занятия, едва ли имеющие к нему отношение. Плодилась масса должностей, якобы требующих замещения лицами с высшим и средним специальным образованием, что порождало ложный “заказ” системе образования. Идея “стирания существенных граней между физическим и умственным трудом” реализовывалась в этом направлении вплоть до того, что требующими такого образования стали объявляться чисто рабочие профессии. Как “требование рабочей профессии” преподносился и тот прискорбный факт, что люди с высшим образованием из-за нищенской зарплаты вынуждены были идти в рабочие. При том, что и половина должностей ИТР такого образования на самом деле не требовала (достаточно вспомнить только пресловутые должности “инженеров по технике безопасности”).
Обесценение рядового умственного труда, особенно инженерного, достигло к 70-м годам такого масштаба, что “простой инженер” стал, как известно, излюбленным персонажем анекдотов, символизируя крайнюю степень социального ничтожества.»
Таким маневром интеллигенция одновременно обеспечивала себе легитимность (мол, среди рабочих тоже есть рабочая интеллигенция и т.д.) и проявляла свои склонности к разрушению всего, что может быть созидательным.
В заключение процитирую рассуждения Эрвина Лангмана об истоках ненависти русской творческой интеллигенции к стране происхождения.
«Не поручусь за новизну своей мысли и за ее истинность, но кажется мне, что здесь главным стимулом является заложенный в подкорку уже на генетическом уровне страх.
Страх легко объяснимый, если мы посмотрим повнимательнее на пресловутые “сталинские репрессии”. Практически с полной уверенностью можно сказать, что подавляющее большинство тех, кто попал под расстрел, принадлежали к образованной части населения — интеллигенция, военные, и т.д.