Теперь я смотрела на часы чуть ли не каждую минуту. Время текло медленно, а Брик с головой ушел в наброски. Карандаш в его руке буквально летал по помещенному на мольберт листу. Семь десять. Четверть восьмого. Семь двадцать пять… Бедный пес, он там, наверное, уже с ума сходит. Волнуется, что меня нет, и терпеть ему все труднее, стоит около двери, скулит…
— Адон[1] Брик! — обратилась я к художнику.
Ему стоило некоторого усилия оторваться от творческого процесса.
— Да?
Я опустила голову: было неловко.
— Уже больше семи часов. Мне пора домой.
— Да брось, осталось не так уж много, — отмахнулся оман, возвращаясь к мольберту, который в данный момент интересовал его гораздо сильнее разговора со мной. Гораздо сильнее всего на свете, наверное. — Мы уже нашли верное направление, надо только его доработать. Каких-нибудь час-полтора — и мы добьем эту схему!
Я почувствовала, как волосы на голове становятся дыбом. Час-полтора?! Подобного мой пес просто не выдержит. Я даже не представляю, в каком состоянии он будет к моему возвращению!
— Нет, я никак не могу остаться так надолго.
Низ живота будто сжался в комок и слова дались тяжело, но поступить по-другому я была не способна.
Брик снова оторвал взгляд от мольберта и посмотрел на меня, на этот раз более внимательно.
— Я предупреждал, что график будет нестандартный, — строго заметил он.
С угрозой? Или все-таки нет?
— Вы предупреждали, что рабочие часы — с десяти до семи, — твердо возразила я.
Помнить свои права я умела: в моей общей жизненной ситуации это было необходимо.
Брик помолчал, буравя меня хмурым взглядом.
— Какая разница, семь или восемь? — спросил он затем. — Ну, в другой раз уйдешь в шесть. Или, если хочешь, доплачу тебе за лишний час, только высчитай сама, сколько там выходит. Давай, давай, у нас работа стоит!
Он попытался снова возвратиться к мольберту.
— Но…
— Что еще?
Во взгляде художника явственно читалась укоризна.
— Я правда не могу остаться. У меня есть срочное дело.
Несколько секунд длилась пауза, которую Брик прервал совершенно неожиданным заявлением:
— Да подождет тебя твой хахаль, ничего с ним не сделается.
От удивления я на время забыла о страданиях своего пса.
— Почему вы решили, что меня ждет… хахаль?
Оман выразительно пожал плечами.
— А какие альтернативы? — Он бросил мимолетный взгляд на часы. — Представление в театре началось полчаса назад. Опера — раньше. Лавки уже закрыты, никакие выставки в городе сейчас не проходят. Куда еще ты можешь торопиться?
Логично. В корне неверно, но логично, вот ведь парадокс.
— Это не хахаль.