— Что… Да как… Да как вы смеете?! Да кто вы вообще такой? Да вы хотя бы отдаете себе отчет, с кем разговариваете?! Думаете, я потерплю такое обращение? Да я бы вас на дуэль вызвала, если бы была мужчиной! Меня никто и никогда так не оскорблял! Истерику я, видите ли, устраиваю! Подумаешь, высказалась! Если вы ведете себя как бесчувственный чурбан, это не значит, что ото всех можно требовать того же. И тем более оскорблять тех, кто, по счастью, хоть немного отличается от вас! И никакой вы не джентльмен, ваше поведение вообще недостойно мужчины! Вы… вы…
Она вдруг умолкла, уставившись в одну точку. Дарьей, слегка опешивший от услышанной отповеди и даже испытавший кое-какие угрызения совести, теперь и вовсе забеспокоился о душевном здоровье девушки. В конце концов, и правда, что он на нее набросился? Ну, ходила бы из угла в угол, хоть как-то пар выпускала. А он сам разнервничался, вот и вспылил не по делу.
Царевна стояла, будто напрочь забыв о присутствии в гостиной маркиза, а потом совершенно неожиданно… расхохоталась. В результате чего Дарьей окончательно уверился в том, что девушка нездорова.
— Это же надо! — простонала Несмеяна сквозь выступившие от хохота слезы. — «Заставил мой разум помутиться и отступить перед напором нахлынувших чувств»! — процитировала она зазубренное наизусть условие снятия проклятья. — Вывел из себя, если попросту! А я-то думала!
И она снова захохотала, совершенно непристойным образом согнувшись пополам. А Дарьей почувствовал, что ему ужасно нравятся эти непосредственность и безразличие к этикету.
Несмеяна продолжала смеяться, но Дарьей уже не испытывал в связи с этим прежнего беспокойства. В перерывах между приступами хохота девушка сумела в двух словах объяснить, что с ней только что произошло.
— Любопытно, как бы вы отреагировали, если бы я сейчас рассказал пошлый анекдот, — лениво заметил он. — Продолжили бы смеяться или покраснели бы и дали мне пощечину?
Про «покраснели» — это он, конечно, переборщил: от продолжительного смеха лицо царевны и без того было пунцовым, так что у чувства возмущения или стыда не было ни малейшего шанса повлиять на его цвет.
И тут Несмеяна в очередной раз удивила маркиза совершенно непредсказуемой реакцией.
— А хотите, я вам сама неприличный анекдот расскажу? — предложила она. И, не дожидаясь ответа, приступила: — Возвращается как-то барон домой с охоты, а в постели баронессы главный ловчий лежит…
Дарьен сидел, хлопая глазами, особенно не вникая в суть анекдота, тем более что шутка была ему смутно знакома. Он не помнил, при каких обстоятельствах слышал ее в прошлый раз, но уж точно в исключительно мужском обществе. И то не на светском приеме и не во время карточной игры в приличном клубе, а, скорее, именно на охоте, где правила этикета более гибки.