Перешагнув через узкий сток для нечистот, Федор оказался на Арбате. Открыв калитку, прошел на свое подворье. Гогоча, топталась гусиная стая, в луже купалась свинья с приплодом.
Из конюшни вывел коня седой Аким, взятый за долги в дворовые холопы. Увидев хозяина, поклонился.
В сенях Федор снял кафтан, повесил его на колок, вошел в просторную комнату. Жена достала из печи горшок со щами, налила в глиняную миску. На выскобленную добела столешницу положила хлеб и деревянную ложку.
За едой дьяк по-обыденному сказал:
- Вскорости в Новгород отъеду, посольство править.
Поправляя на голове платок, жена ответила:
- Ты батюшка, и дома-то, на Москве, мене живешь, чем в разъездах.
- Судьба моя такая, Варвара. Я дьяк приказа Посольского, и как великий князь повелит, так и еду, куда укажет. А Акиму скажи, чтоб сено по двору подгреб…
Когда по Арбату шел, небо затягивали тучи. Где-то вдали блеснула молния, загремел гром. Дьяк потрусил рысцой. Успел до дождя в Посольский приказ попасть.
Омелька спал, склонившись на колченогий стол, похрапывал. Дьяк буркнул:
- Эко крепко спит, дуролом.
Толкнул писаря небрежно. Тот подхватился. Федор скривился:
- Чать, ополоумел… Ты, Омелька, грамоту обнови, на вины новгородцев налегай, пусть руку великого князя Московского чуют и за ум возьмутся.
Умирая, Василий Темный наделил своего старшего сына Ивана великим княжеством Московским. Под его властью оказались Владимир и Переяславль-Залесский, Коломна и Галич, Кострома и Юрьев, Устюг и Суздаль, Вятка и Нижний Новгород, Муром и Калуга да еще некоторые другие.
Остальным же сыновьям, Юрию и Андрею Большому, Борису и Андрею Меньшому, досталось, к неудовольствию братьев, два-три малых городка.
Упреждая алчность братьев, Иван Третий и объявил сына Ивана Молодого великим князем. Отныне, говорил он, кто посмеет посягнуть на Московское княжество, которое начало шириться еще со времен Даниила Александровича, сына Александра Невского!
В те годы князь Даниил присоединил к Москве Коломну и Можайск да землю Переславль-Залесскую.
А сегодня великому князю Ивану Васильевичу судьбой начертано силой брать города, какие замыслят отколоться от Руси.
О том государь часто задумывается и сына Ивана Молодого опорой своей видеть хочет…
Вот и ныне не от добра намерился великий князь слать грамоту в Новгород. Пора ему одуматься и не на Литву пялиться, а с Москвы очей не спускать.
Вздохнув, Иван Васильевич промолвил:
- В разум бы новгородцам взять, а они вишь чего вздумали. Собачатся именитые, а мастеровой люд в ответе…
Грамоту дьяк Федор состряпал умно и вины новгородцев не умалил. Ему послание Новгороду вручать, он, Топорков, человек достойный, бывал и в Речи Посполитой, и у хана крымского, даже у султана турецкого в Стамбуле.