Неожиданно посмотрел на молодого великого князя:
- Княже, не след нам ноне в Новгород въезжать, остановимся в каком-нибудь монастыре пригородном, в гостинице монастырской. Поглядим, как нас новгородцы встретят. Да и встретят ли?
На том и порешили…
Встретивший московитов старый монастырский настоятель указал князю на келью:
- Уж не осуди, княже, жилище убогое, тем паче на двоих с дьяком, да иных келий нет. А люди твои в трапезной разместятся.
И стали московиты выжидать, когда же новгородцы призовут их…
А Новгород в ту пору жил своей жизнью. С утра и допоздна трудились мастеровые, на городских концах звенели молоты кузнечные, стучали топоры плотницкие, чадили печи гончарные. По утрам звонили церковные колокола, гудели торговые ряды множеством голосов.
Спозаранку, едва открылись городские ворота, в Новгород вошел старый монах Зосима в изношенных одеждах, стоптанных лаптях и бесцветном клобуке, из-под которого выбивались пряди седых волос.
Долго стоял он перед храмом Святой Софии, молясь, прежде чем отправиться к подворью Борецких.
- Дивна красота твоя, Господи, - промолвил он и, еще раз перекрестившись, зашагал к терему Марфы.
У закрытых ворот стукнул висячим кольцом. Выглянул в смотровое оконце заспанный мужик. Зосима попросился:
- Впусти, человече, к матушке-боярыне, я из обители, что на поморском берегу.
Закрылось оконце, заскрипела задвижка. Удалился воротник, видно, с докладом в палаты отправился.
Долго глядел Зосима на терем Борецкой, на сияние стеколец, на точеность камней, из которых хоромы сложены. И не ведал, какой гнев вызвало его появление на подворье у боярыни. Едва услышав от ключника, что приплелся к ней из Поморья монах, Марфа взбеленилась, затопала ногой:
- Прочь, взашей гоните! Со всего Севера старцы повадятся, по миру пустят!
Услышал Зосима стук металла за воротами. Оконце открылось, и голос уже не воротного мужика, а ключника раздался:
- Взашей гнать тебя велено, старец. Иди, откуда приплелся!
Заплакал Зосима и, сгорбясь, опираясь на посох, удалился от боярских хором. В конце переулка остановился, хоромам Борецких посохом погрозил:
- В Содоме и Гоморре живущая! Зрю ее безглавую! Соромица беспутная!
Народ окружил Зосиму, сочувствует:
- Она старца обидела! Богомольца!
- Корыстолюбица Марфа, обители святой отказала!
Сопроводили новгородцы Зосиму до городских ворот и разбрелись кто куда, позабыв о старце.
А тот приплелся в подгородный монастырь, у трапезной остановился. Подошедшему монаху Иосифу, который из-под Белого озера шел, пожаловался:
- Пиявица ненасытная, много ль я на братию просил? На обитель, на церковку сгоревшую. От свечи заполыхала…