– Прости. С утра в прогнозе про дождь ничего не было.
– Все нормально. На эти прогнозы никогда нельзя положиться. – Я усмехаюсь.
– Определенно. – Он смотрит сердито.
– Слушай, ну не переживай так… правда. – Я кладу ладонь ему на руку.
Он стряхивает ее.
– Мне по фиг. Закажешь мне латте? Схожу в туалет обсушиться. – Он вручает мне пятерку и резко уходит.
А я стою, глядя ему в спину, с зажатой в руке банкнотой в пять фунтов. Затем я выкидываю все это из головы: в конце концов, дождь нарушил его планы на день, и он взбешен. Это нормально. Я становлюсь в теперь уже длинную очередь за кофе.
– Ох, что за кошмар! – причитает кто-то позади меня. Я оборачиваюсь и узнаю одну из женщин с дня рождения. – Этого ведь не было в прогнозах?
– Определенно нет, – отвечаю я.
– И что мне теперь делать с дюжиной кричащих детей, они ждали праздника на улице! Есть идеи? – Я пожимаю плечами, но женщина продолжает: – Теперь у меня есть промокший торт. Полагаю, стоит съесть его прямо тут. Великолепно! Прибавим высокий сахар к растущему списку моих проблем…
Я оглядываюсь на кучку скучающих детей, понимая, как она огорчена.
– Могу я чем-нибудь помочь? Например, купить вам напитки, а вы в это время разрежете торт?
– О, это было бы чудесно! Спасибо. – Она вручает мне пару фунтов. – Просто чай для меня. Боже, он так мне нужен!
Она бросается обратно к детям, один из которых, шестилетний именинник, как раз карабкается на стол.
– Лукас, слезай! – кричит она раздраженно.
Я смеюсь. Наконец, подходит моя очередь, я заказываю латте и две чашки чая с молоком.
– Для кого третья чашка? – спрашивает Каллум, возникая из-за моего плеча, и я вздрагиваю. Он снова выглядит расслабленным, и я рада видеть это.
– О, для бедной мамаши, приглядывающей за стадом детишек.
– Как мило с твоей стороны. – Каллум забирает у меня латте и идет к самому дальнему от детей столу.
– Не возражаешь, если я сперва загляну в туалет? – спрашиваю я. Каллум отмахивается, и я расцениваю это как знак согласия.
В резком свете ламп я склоняюсь над раковиной и пялюсь на свое отражение в зеркале. Смываю потекшую с ресниц тушь, пытаюсь оживить промокшие волосы. Но больше всего меня беспокоит собственный взгляд. Я совсем не выгляжу… счастливой.
Мне трудно понять, что не так. Каллум был идеальным джентльменом… всего два прокола – сначала алкоголь, а потом дождь. Но живот у меня странно сжимается, и это не имеет ничего общего с голодом.
Просто нет и следа… возбуждения, искры, которых я ждала. На самом деле я чувствую, как безжалостно давят на меня кафельные стены, и хочу лишь найти предлог, чтобы вежливо уйти. Я и так уже прячусь тут слишком долго.