— Ну да, да… Не торопи меня, дай собраться с мыслями, и я постараюсь все объяснить, — Катя замотала головой.
Она забралась с ногами на любимый, знакомый с детства диван, Елена Андреевна уселась рядом.
— Господи, ну чего тут объяснять! Ты влюбилась! Это видно за версту.
— Правда? Что же мне делать?
— Глупышка, зачем тебе что-то делать? Влюбилась — и это прекрасно. Я безумно рада за тебя! — Елена Андреевна крепко-крепко обняла дочь.
— Погоди радоваться. Все не так-то и просто, — чуть взгрустнув, заметила Катя.
Они с матерью понимали друг друга с полуслова, могли, как две закадычные подружки, делиться своими радостями и печалями, подолгу трепаться, когда выпадала такая возможность. И сегодня был такой день — Катя выложила все, что пережила за последние дни: о своей поездке в Средневолжск, о встрече с Андреем, потом вспомнила о Даше и наконец спросила:
— Ма, а кто этот Николай Васильевич?
— Ты так была полна собственными впечатлениями, что мне даже показалось, не слышала моих слов, — слукавила Елена Андреевна.
— Не хитри, я все слышала.
— Какие уж тут хитрости, у меня нет секретов от тебя. Просто объявился неожиданно поклонник — вот и все.
— Ничего себе — такой пустячок: поклонник! Колись, ма!
— Это приятель Ады, вернее, ее мужа. Они были в театре, ну в тот день, когда тебе понадобились билеты в «Ленком», помнишь?
— Как я могу не помнить, если была там с Андреем, я же только что тебе все выложила, — удивилась Катя.
— Прости, но ты упустила эту деталь, и я решила, что в театре был один, а Андрей — это совсем другой мужчина.
— Хорошенького же ты мнения о своей дочери! По-твоему, я меняю мужчин каждый день?
— Прости. Вот теперь все стало на свои места: я видела твоего Андрея из-за спины Николая Васильевича! Андрея одобряю — хорошее интеллигентное лицо…
— Он очень красивый, ты не могла этого не заметить, — перебила Катя.
— Конечно, заметила, только мне понравилась не красота его, а интеллигентность. Красота — явление преходящее, а интеллигентность остается до последнего часа.
— Так кто же этот Николай Васильевич? — не унималась Катя. — Поклонник — это не профессия, к тому же их у тебя всегда была полна коробочка.
— Не язви, дочь.
— Что ты, ма! — Катя потянулась к матери, обняла ее, навалившись всем телом. — Ты у меня красивая, молодая, умная, самая обаятельная и привлекательная! Я очень горжусь тобой.
— Тише, сломаешь мне шею. Хочешь лестью ублажить мать?
— Ты как партизан на допросе, никак из тебя не выужу признания, а мне жутко любопытно.
— Да ничего особенного, он доцент какой-то кафедры МАИ или как там сейчас это называется… не знаю. Прежде все были институтами, теперь — академии и университеты. Словом, это авиационный институт, техническая профессия, я этого не понимаю. Какая разница? Помню только, со студенческих лет была такая шутливая песенка: «Я — директор МАИ, все студенты мои! Если я захочу — сразу всех исключу!»