— Да, вспомнила и хочу с тобой поделиться, — Катя поцеловала Сашу, и та отправилась играть на участок.
Катя начала свой рассказ… Все события укладывались в какие-то четыре-пять дней, а казалось, что речь идет о всей жизни…
Обе женщины слушали как завороженные, только с той разницей, что Даша молчала, а Клава то и дело вздыхала, поминая то Господа Бога, то черта, украдкой смахивая слезы.
— И в довершение всего он перевел мне сегодня деньги, словно я все это время была его содержанкой.
— И много он перевел? — не удержалась Клава.
— Откуда мне знать? Я позвонила на почту, чтобы убедиться, что перевод от него, спросила, не из Средневолжска ли прибыли деньги. Они подтвердили. Пусть там и лежат, пока их не перешлют ему обратно.
— Ты говорила, что когда он посоветовал тебе уволиться, то пообещал финансовую помощь, пока ты не найдешь работу. Я думаю, этот перевод — всего лишь подтверждение его слов, — рассуждала вслух Даша.
— Я ему тогда ответила, что деньги у меня есть. А ему понадобилось унизить меня.
— И что ты теперь собираешься делать? — спросила Даша.
— Если не выгонишь, поживу у тебя недельку.
— Да живи хоть до зимы, кто тебя гонит? Если можешь не спешить с поисками работы, что тебе делать в жаркой и пыльной Москве? Прекрасная идея! Живи, сколько хочешь, приходи в себя, — Даша обняла подругу, — пока грустинка из глаз не уйдет.
— Правду говорят: устами младенца глаголет истина, — произнесла Клава, странным образом не исказив ни единого слова в поговорке.
— Знаешь, Даш, я, наверное, наказана за измену памяти Кости. Прежде я часто думала, что все отпущенное на мою долю судьбой счастье мне уже выдано и ничего впереди не светит. Но потом, когда встретила Андрея, все так во мне всколыхнулось, как будто внутри меня зазвучала музыка, и я поверила, что жизнь продолжается. Теперь нужно расплачиваться за этот мираж. Я считаю, что и гибель Степа тоже мой грех… Как ты думаешь, есть ли жизнь после смерти?
— Поживем — увидим, — глубокомысленно заключила Клава.
— Правильнее было бы сказать: помрем — увидим, — уточнила Катя.
— Давай-ка прекращай этот похоронный марш и пойдем к ребенку. Ты обещала ей почитать стихи, вот и читай, а не причитай.
— Каламбуришь? — усмехнулась Катя.
— Правильно она говорит, правильно, — встряла Клава, углядев в незнакомом ей слове недооценку мудрости ее хозяйки. — Рассказывали вы все гладко да складно, Екатерина Викторовна, только у меня всякие сомнения в голове крутятся.
— Какие еще сомнения, Клавочка, дорогая? — с горечью спросила Катя. — Все и так ясно.
— Старая я, тупая стала, мне, чтобы переварить этот театр, нужно ночку с ним переспать. Может, тогда все пойму. Идите, идите на воздух, поиграйте с ребенком, а я со стола уберу.