Потом Джули бросила консерваторию, поступила в художественную школу и собралась стать скульптором. Кларисса, в это время уже работавшая в адвокатской конторе, считала лепку из глины не самым удачным выбором профессии и пыталась намекнуть Джули, что стоило бы поискать себе более серьезное занятие. Но ее увещевания не доходили до цели. Сестра явно нашла себе дело по душе и ничего не хотела слушать. А когда у нее появился новый молодой человек, она рассказала о нем Клариссе, но уже больше не спрашивала ее совета, не слушала наставлений, а порой и сама начинала учить старшую сестру жизни.
Вот и теперь, сидя в квартире Джули в Бруклине, Кларисса с удивлением обнаружила, что не она расспрашивает свою младшую кузину, а, наоборот, та учиняет ей допрос с пристрастием и заставляет оправдываться за каждый сделанный шаг. Секретов у них друг от друга не было, так что вся история, приключившаяся на Острове Радости, была рассказана без утайки.
— …И вот после этого разговора с ней я поняла две самые главные вещи. Я поняла, что не смогу вести против нее тот процесс, какого хочет ее подонок-муж и какой собирается вести Джек. Нет. Я слишком уважаю эту женщину, чтобы лишать ее той справедливой доли, которую она заслужила. И еще я поняла, что не смогу оставаться в конторе, даже если меня не уволят после того, как я откажусь вести этот процесс. Представить только — быть рядом с ним, встречаться, как чужим, делать вид, что ничего не произошло… Нет, уж лучше мне никогда больше его не видеть. К счастью, в тот день, когда я пришла в контору, он болел и мне не пришлось с ним прощаться. Я бы этого не вынесла.
— Но послушай! — возмутилась Джули. — Он же не помолвлен, не женат — так? Значит, в принципе нет непреодолимых препятствий…
— Непреодолимые препятствия есть у него вот здесь и вот здесь. — Кларисса показала себе на левую сторону груди и на голову. — Если все то время, что мы провели вместе, и все то, что между нами происходило, оказалось не в силах заставить его изменить свое мнение о женщинах и об отношениях с ними, то значит, это препятствия в самом деле непреодолимые.
Джули сочувственно обняла ее. Кларисса благодарно прижалась к ней. Поддержка сестры ей была сейчас как никогда необходима. Но через минуту Джули вдруг выпрямилась и спросила:
— Нет, ты мне все-таки ответь: он сам тебе прямо и недвусмысленно сказал, что между вами ничего не будет? Или это твои догадки?
— А какая разница — сказал или не сказал? Я же вижу…
— Большая разница. Может, ему просто нужно время, чтобы разобраться в себе и понять, что ты для него значишь. Даже самый убежденный холостяк и плейбой после сорока может начать задумываться о своей дурацкой жизни, и тогда, если ему вовремя попадется подходящая женщина, он вполне может сойти с накатанной дорожки. Но ему очень трудно на это решиться. Нужно время.