И верно, что бы Кэнэкта делала без Кьяра? Наверное, так и прикидывалась трактирщицей из Адовадаи, надеясь по пьяному бормотанию отличить морского разбойника от простого матроса — при том, что граница меж ними прерывиста и текуча.
— Я слышала, Кьяр выбился в главные пиратские капитаны? — сказала Марципарина.
Ещё бы не слышать! Кьяр таки выбился в главные пиратские капитаны и прогремел со своими тремя кораблями на целое море Ксеркса. Ленивый не слышал баек о вежливом пирате, да и тот, скорее всего, просто шутит.
— Кьяр не просто вошёл в число главарей, — отметила Кэнэкта самое главное, — он повлиял на пиратский кодекс. При нём саламинские головорезы перестали нападать на честных живых торговцев. Это он убедил «приятелей», что живых трогать не выгодно. Если у торговца не достаёт денег даже на посмертие, что с него можно взять в опасном морском набеге, кроме парочки кошельковых вшей? А вот как скопит состояньице, заплывёт жирком — тогда бы его и брать. Как увидишь торговца с набальзамированной харей — то будет верный признак: уже пора.
Кстати, поразительно, до чего быстро перенимают люди внешние повадки и целые образы действия мастеров, успешных в своём ремесле. Кьяр показал, как подходит морскому разбойнику обаяние вежливости — так тут же нашлось несколько эпигонов. Кьяр стал грабить одних мертвецов да их прихвостней — и другие тут же уяснили, что трясти копилки некрократии выгоднее всего. Кьяр чихнёт — и то воспроизведут в деталях.
— Но не случится ли так, что мёртвые просто перестанут плавать по морю? Если так, то кого он возьмёт на аборжаж?
Кэнэкта весело расхохоталось:
— Если мёртвые покинут море, это будет гораздо больше, чем я могла надеяться изначально. Только мёртвые тоже не дураки, море Ксеркса им стратегически важно, поэтому они станут молча терпеть убытки. Только бы не уйти, ведь потом их обратно не пустят! А ещё та сторона пытается перенимать наши методы, — Кэнэкта и не хотела, но допустила в голоc некую ревнивую гордость, — и вот представь: во втором, заморском Саламине появляется молодчик, многим похожий на Кьяра — кроме одного: тот мертвецов уважает, не трогает, расшаркивается при случайной встрече. И расправляется — только с живыми торговцами. Между прочим, с особой жестокостью. — Кэнэкта припомнила образцы той жестокости, скривилась в презрительной усмешке. — И у этого «второго Кьяра» тоже нашлись почитатели, подражатели, всё, как у нас. И тут уж заглавным вопросом получается «кто кого», и дело доходит до смертельного поединка.
— Два пирата дрались на дуэли? — встрепенулась Марципарина. — из-за нравственных принципов?