— Меня зовут Вика, я жена Михаила, — сказала женщина с ухмылкой, перекидывая шубу через подлокотник кресла.
— Какого Михаила? — растерялась Танька.
— Михаила, — повторила Вика. — Разве у вас все любовники Михаилы? Забавно, не так ли?
Это «не так ли?» что-то напомнило Тане, но она не успела разобраться.
— Я ничего не понимаю… какая жена… почему… — только и смогла произнести она и опустилась на кровать.
— Да ты не волнуйся, это привычное дело, он своим девкам никогда не говорит, что женат, чтобы не усложнять… ну, сама понимаешь… — бесцеремонно перешла на «ты» Вика. — А я его на аркане не держу — хочет порезвиться на травке, пусть потешится, потом все равно ко мне вернется. Он у меня вот где. — И она потянула маленький, крепко сжатый жилистый кулак. — Загородный дом — на мое имя, новая квартира на Долгоруковской, где мы сейчас живем, — моя, а у него всего-то стариковская хибара на Бауманке. Покувыркался с тобой, пока я ездила за границу товар закупать, — и будя.
Таня молчала, пытаясь осмыслить происходящее. Сухость в рту усилилась, она вдруг встала, взяла яблоко, что лежало в китайской пиале на письменном столе — Сашенька с вечера оставляла его, чтобы Татоша утром могла унять тошноту, — и стала грызть его.
Это было так неожиданно, что Вика опешила: она ждала какой угодно реакции, но только не такой. Однако через мгновение она вновь приняла высокомерно-нагловатый вид и сказала:
— Так вот, у меня есть деловое предложение. Теперь, когда ты знаешь, что Михаил женат и тебе ничего не обломится, даже если родишь двойню, давай подумаем вместе, как лучше выйти из этого положения.
То ли за прошедшие минуты Таня пришла в себя и стала адекватно оценивать случившееся, то ли последние слова этой наглой женщины, особенно вот эти — «подумаем вместе» — вывели ее из оцепенения, она встала и решительно заявила Вике, что не собирается с ней ничего обсуждать, а все вопросы будет решать с Михаилом, когда он вернется из командировки.
— Что ты несешь? Какой командировки? Он дома, в Москве, никуда не уезжал. Вот же дуреха, — скорчила лицо в улыбку Вика. — Да ему просто немного неловко самому тебе говорить, поэтому попросил меня. А я тебе предлагаю очень выгодную сделку: ты родишь ребенка и отдашь его нам.
Таня замерла, слушая этот бред, этот сон наяву, абсурд, галиматью. Господи, наверное, она сумасшедшая, эта Вика.
Но Вика как ни в чем не бывало продолжала:
— Мы очень хотим иметь детей, уже собирались взять из приюта, потому что я не могу родить, но раз уж так вышло… Все-таки своя кровиночка, родной, хоть и наполовину… а тебе-то зачем? Ты же только жизнь себе испортишь, гирей будет висеть у тебя на ногах этот выблядок. Зачем он тебе? А я заплачу, хорошо заплачу, очень хорошо заплачу. Ты не думай, я не вру, у меня свой бутик, я прекрасно зарабатываю и могу дать столько, сколько запросишь… Все равно ведь сделаешь аборт — ни себе, ни другим. А потом еще неизвестно, сможешь ли когда-нибудь еще забеременеть. Вот у меня так и было, знаешь…