Она тронула рычаг сигнала поворотника, свернула с трассы и стала притормаживать. Как только машина остановилась, с Хьюго как рукой сняло сон: можно было подумать, что он ни на секунду не переставал бодрствовать.
— Где мы? — спросил он.
— Почти на месте. Осталось двадцать минут. Как раз успеешь перевернуться на правый бок и похрапеть в окно.
— Извини. Я храпел?
— Ты всегда храпишь, если верить твоей жене.
— В свое оправдание скажу, что в три утра я еще не спал, потому что укачивал ее последнее произведение. Кажется, это девочка. Не подскажешь, как ее зовут?
— Жену или дочку?
— Очень смешно!
Очаровательная и вечно беременная Верна знала о своем муже все и почти ничего не утаивала. Ее призванием было сбивать с него спесь — задачка не из легких. В прошлой жизни, в средней школе, Хьюго был футбольной звездой, потом высоко котировался в команде «Флорида Стейт», где сразу обошел всех остальных игроков. Три с половиной игры он не жалел себя, восхищая болельщиков, пока его не унесли на носилках со сплющенным шейным позвонком. Он поклялся, что вернется на поле, но его мать твердо сказала «нет». Хьюго с почетным дипломом закончил школу и поступил на юридический факультет. Былая слава быстро меркла, что не мешало ему, члену символической сборной США, гордо задирать нос. Слаб человек!
— Двадцать минут, говоришь? — буркнул он.
— Хочешь дольше? Могу оставить тебя в машине, не глуша мотор, — весь день продрыхнешь!
Хьюго повернулся на правый бок, закрыл глаза и сказал:
— Хочу нового напарника.
— Здравая мысль, но есть проблема: на такого, как ты, больше никто не согласится.
— Нового, и чтобы машина побольше.
— Зато этот «гибрид» пробегает пятьдесят миль на одном галлоне.
Хьюго еще поворчал и затих — но ненадолго. После нового приступа возни в кресле и нечленораздельного мычания он сел прямо, протер глаза и спросил:
— Что это мы слушаем?
— Этот разговор был у нас давным-давно, еще на выезде из Таллахасси, прежде чем ты впал в спячку.
— Помнится, я вызывался сесть за руль.
— Ну да, с одним открытым глазом. Благодарю покорно. Как Пиппин?
— Та еще плакса! Обычно, как учит меня обширный опыт, у плача новорожденного есть причина: хочет есть, пить, сменить пеленки, на ручки к маме — мало ли чего… Но эта не такая, эта вопит просто так, ради чистого удовольствия. Ты не знаешь, чего лишаешься!
— Вспомни, мне уже дважды предоставлялась честь укачивать Пиппин.
— Помню. Благослови тебя Бог! Как насчет сегодняшнего вечера?
— Только свистни. Она у вас уже четвертая. Вы что, противники предохранения?
— Начинаются мои любимые разговорчики! Раз мы этого коснулись, как с половой жизнью у тебя самой?