Сидорка поступил так, как и положено на Руси: накорми, напои, затем вестей расспроси.
— Щтец похлебаешь?
— Да не худо бы, — не отказался, проголодавшийся за дальнюю дорогу Авдеич.
Ревяка налил шей полную миску, отрезал от каравая ломоть хлеба и поставил жбан с квасом.
— Угощайся, мил человек.
Авдеич перекрестил лоб, вновь поклонился хозяину и сел за стол. После молчаливой трапезы вдругорядь перекрестился, поблагодарил хозяина за хлеб-соль и приступил к разговору:
— Петрухой меня кличут… Вижу, бобылем живешь. Небось, тяжеленько без бабы?
— Привык я, Петруха. А когда-то с бабой жил. Да какая же с ямщиком уживется? День — в избе, а две недели в гоньбе. Ямщичье дело известное… С какой нуждой ко мне, Петруха?
— Есть нужда и немалая. Надо Лазутку Скитника выручать.
— Лазутку? — встрепенулся Ревяка. — Жив, слава тебе Господи! Да то мой лучший дружок. Сказывай, что с ним. Ведь он дочку купца увез. Почитай, весь Ростов шумит.
Авдеич ничего не утаил, а в конце рассказа молвил:
— Отвези Лазутку и жену его в Углич. Там никто его искать не будет.
— Далече, Петруха, — вздохнул Сидорка.
— Далече, но так уж Лазутка порешил. И жена его согласна. Но самый опас — перевезти их через Ростов. Другого санного пути на Углич нет.
— Вестимо нет. Но как провезти? В Ростове Лазутку каждая собака знает, как бы в беду не угодить.
* * *
У ворот Сидорку остановили караульные люди из молодшей княжьей дружины.
— Куда путь правишь, ямщик, и кого везешь?
— Везу, люди добрые, Петруху Бортника с товаришком. А вспять — сенца захвачу.
Авдеич сошел с саней, поклонился.
— На князя Василька Константиновича бортничаю, да вот солью оскудел. Купил семь фунтишков и ямщика подрядил. Пешечком-то далече.
— Чай, слыхали о Петрухе Бортнике? — подал голос с коня Сидорка.
— Слыхали. Проезжайте!
Миновав ворота, Ревяка рысью погнал коня по переяславской дороге. Где-то версты через две сани остановились. Сидорка спрыгнул с коня и указал на заснеженный стожок.
— Вот и сенцо, о коем тебе поведал Лазутка. То я накосил. Стоять бы ему до весны, но придется пудишков пять взять.
Далее Петруха ехал на большой груде душистого сена. Пока всё шло благополучно, как и замыслил Скитник.
Верст через пятнадцать Авдеич крикнул:
— Приехали, Сидорка!
На дорогу вышли из леса Лазутка и Олеся.
— Спасибо, друже. Разворачивай своего каурого! — живо, приподнято произнес Скитник.
Подъезжая к городу, Сидорка перекрестился. Помоги, Господи, без беды проскочить. У ворот стояли те же караульные. Увидели Сидорку с возом сена и открыли ворота.
Зимний денек короток, надвигалась тихая звездная ночь. Ревяка остановил коня и шагнул к саням.