со стола княжеского. Но в самих упреках, сделанных летописцами неблагодарному народу, мы находим причину сей странности: «Вы не рассудили, — говорят они современникам, — что царь, самый добрый и мудрый, не в силах искоренить зла человеческого, что где закон, там и многие обиды». Отсюда вывод, княжич: общее недовольство идет от худого исполнения законов и неправедных судей. Любому государю надо ведать, что он не может быть любим без строгого и правого правосудия, и что народ за хищность судей ненавидит царя, самого добродушного и милосердного. Убийцы Андрея ведали сию ненависть и дерзнули на злодеяние. Хочу сказать тебе, княжич, что Андрей Боголюбский, прозванный за ум вторым Соломоном, был одним из умнейших князей Руси. Он жаждал единовластия, не раз говоря, что токмо крепкое и могучее государство может противостоять чужеземцам. Но всякое единовластие князя — боярину острый нож. А вот слабый властелин, при коем все дозволено, ему самый добрый друг. При таком князе все расцветает: и непослушание, и мздоимство, и казнокрадство, и суды неправедные. Боярин сладко пьет и ест и волюшки через край. Ему — рай, а бедному — ад. Так будет ли сирый и нищий народ князем доволен?
— Так как же быть, дядька Еремей? — недоуменно развел ручонками Василько. — Бояр утеснить, так они с мечом на князя. Ишь, как с Андреем Боголюбским разделались.
Еремей Глебович довольно огладил ладонью пышную бороду. Пытлив, пытлив мальчонка. То и добро. Вырастет любознательным, значит, будет мудрым.
— Главная заповедь — честным быть. Где честь, там и разум. Без разума сила все равно, что железо гнило. И еще, княжич. Не надо пужаться многотрудных дел. Чем они труднее, тем выше честь. А честных да справедливых все уважают и таким верно служат — и бояре и народ. Ты это тоже запомни, княжич. Что же касается добра, то надо быть добрым, но упаси Бог — добреньким. Добрый человек всегда правдой живет, такого любят, а на добреньком воду возят. Такой, что понурая кобыла: за повод возьми да куда хочешь, веди.
— Никогда не буду понурой кобылой! — Василько аж притопнул ножкой в зеленом сафьяновом сапожке.
— Добро, добро, княжич, — не переставал радоваться Еремей Глебович. Верю: ждут тебя великие дела.
— А что стало с идолом Велесом? — вдруг вспомнил Василько.
— С Велесом?.. После гибели Леонтия в Ростов прибыл новый епископ Исайя, где он встретился с бесстрашным монахом Авраамием. Инок жил в келье и постоянно думал о том, как сокрушить каменного идола Велеса. По преданию однажды к нему явился старец и посоветовал иноку сходить в Царьград, дабы найти там жилище Иоанна Богослова, где он получит желаемое. Монах зело опечалился: уж слишком далек путь. Но старец утешил келейника, заявив, что Бог сократит путь. Старец куда-то удалился, а инок отправился в дальнюю дорогу. Только перешел реку Ишню, как ему встретился пожилой человек с жезлом. Авраамий пал к его ногам. Изведав, куда и зачем идет монах встречный передал ему жезл и молвил, чтобы он этим жезлом сразил идола Велеса во имя Иоанна Богослова, и исчез. Это и был Иоанн Богослов.