— Послы хана Гилюка!
Булгары, узнав о великой рати урусов, запросили мира, и он был принят на выгодных для Руси условиях. В том же 1221 году, великий князь Юрий Всеволодович, дабы прикрыть с востока Русь от булгарских набегов, основал на Волге, в 53 верстах от Городца, мощную крепость Нижний Новгород.
* * *
Егорша Скитник, прибыв с Лазуткой, Маняшей и внуком в село Белогостицы, встал перед отчей избой, низко поклонился и размашисто осенил себя крестом.
— Слава тебе, Господи. Целехонька, родимая. Ныне буду здесь век доживать.
Еще два года назад, прибыв по делам из усадьбы боярина Поповича в Ростов, Егорша случайно увидел у храма Спаса на Торгу белогостицкого старосту, и спросил:
— Жива ли изба моя, Митрич?
— Жива, Егорша Фомич, — уважительно отозвался староста. Как же? Ныне бывший ямщик высоко взлетел. Боярский тиун! О том все село наслышано.
— Ты пригляди за избой-то, Митрич. Я в долгу не останусь.
Аль в село надумал вернуться? — хитровато прищурился староста.
— Всякое может статься. Сколько дней у Бога напереди, столько и напастей.
Как в воду глядел! Осмотрел Егорша старенькую избу, заросший бурьяном надел, кой когда-то орал[45] сошенькой, но не опечалился: своя земля и в горсти мила. Ныне и Лазутка в силе, и невестку здоровьем Бог не обидел. Расчистят, унавозят десятины, добрым житом засеют и будут с хлебушком. На жито, лошадь и пожитки боярин деньгой не поскупился: щедро пожаловал своего тиуна Алеша Попович, грех жаловаться. И первый, и второй год прожили безбедно, да и третью зиму прозимовали с хлебушком, а тут и весна-красна приспела, да такая, что уже на Благовещенье весь жухлый снег, как языком слизало, а со дня мученика Федула[46] установилась такая жарынь, кой отроду не бывало.
— Не дай Бог, засуха привалит, — вздыхали сосельники. — Ни дождинки!
Мужики шли в каменный храм Георгия, истово молились, но жарынь не только не спадала, а становилась все сильнее.
— Быть беде, — ступая по горячей земле босыми ступнями, с горечью молвил Егорша. — В кои-то веки было, чтоб жито не взошло.
Тревогу белогостицких мужиков подстегнули худые вести из Ростова. В Диком-де Поле появились огромные орды неведомого люда, коих одни называли «безбожными маовитянами», другие «таурменами», третьи — «татарами», неизвестно откуда пришедшими.
— А может, печенеги вернулись? — предположил один из мужиков.
Слухи, обрастая новыми домыслами, множились с каждым днем.
* * *
В Ростов Великий примчали гонцы от южных князей.
— С недобрыми вестями к тебе, князь Василько Константинович. Неведомые иноверцы, числом бессметным, изрубили алан