Но, во-первых, центральное правительство находилось в Пьемонте. Финансирование же периферии, как везде и всегда, осуществлялось по остаточному принципу. Во-вторых, у руля в местной администрации оказались назначенцы с Севера и вернувшиеся из многолетнего изгнания антибурбонские диссиденты. Которые судили о ситуации прежде всего по Неаполю, одному из крупнейших в тогдашней Европе и относительно благополучному городу, не имея ни малейшего представления, что же творится на остальной территории региона.
А происходило там следующее: вместо проклятых латифундистов сицилийские, кампанские, калабрийские и прочие крестьяне вдруг получили открытый рынок и либерализацию цен. Тут выяснилось, что в то время, как их способы земледелия практически не изменились со времён Цицерона, мировая сельскохозяйственная наука сделала некоторые успехи. И себестоимость производства местной продукции превышала рыночную стоимость импортного продовольствия. Можно было бы, конечно, продолжать жить по заветам предков — натуральным хозяйством, питаясь тем, что сами вырастили. Вот только мы же помним про повышенные налоги. Их требовалось платить. А значит, — продавать урожай, пусть даже с убытком. И если при Бурбонах, по крайней мере, была еда, то теперь не стало и её.
Чтобы выжить, нужно было развиваться. Но делать это интенсивным способом — внедрять новые технологи — без денег невозможно. Экстенсивный же путь — перепахать побольше земли — оказался недоступен по другой причине. Живописная природа южно-итальянского Средиземноморья имеет одну неприятную особенность: недостаток пресной воды. Точнее, вода-то была. Но в виде болот. Которые, в свою очередь, образовались в результате хищнической вырубки баронами лесов. То есть и леса у них тоже уже не было. Зато свирепствовали эпидемии малярии и прочих весёлых заболеваний (см. «болота»).
Красивая картинка вырисовывается, правда? Не очень-то похожая на тот образ благодатной Италии, беззаботного края спагетти и мандолин, к которому мы все привыкли. Еды нет, воды нет, растительности нет. Вот только, увы, населена она была не роботами, а живыми людьми. И людей было много. Слишком много.
Впрочем, эту последнюю проблему центральное правительство попыталось решить. Надо признать, довольно эффективным способом: введением всеобщей воинской повинности, которой при Бурбонах отродясь не было.
— Не спрашивайте, что новая итальянская родина сделала для вас! Спросите лучше, когда же вы будете иметь возможность героически сдо… эмм… отдать за неё жизнь! — патетически восклицали сотрудники свежепостроенных военкоматов.