Поскольку режиссер часто общается с героями через переводчика, первое и второе лицо иногда заменяется третьим: если крестьяне говорят – «мы думаем», в пересказе переводчицы это выглядит как «они думают». То же относится и к репликам режиссера. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, – примеч. пер.)
То есть, видимо, сам Филипович. Переводчица называет его «месье».
Так в тексте. В первой части он был назван унтершарфюрером.
По всей видимости, искаженные польские слова «prędzej» (чит. «прендзей») и «szybciej» («шибчей»). Оба слова означают «быстрее».
Имеется в виду сам Ланцман, который назвался вымышленным именем.
Филип Мюллер был чешским евреем. (Примеч. автора.)
Ян Карский выполнял курьерские задания под псевдонимом «Витольд».
Адам Черняков – глава юденрата (Еврейского совета) Варшавы. (Примеч. автора.)
«Норма», рассчитанная с учетом контрабанды и черного рынка; официальная норма для евреев в гетто составляла 184 калории.
Слова я не чернилами пишу,
они слезами пролились к тебе.
Ушли года в небытие и растворились, как во сне.
Содеянного не исправить,
Любовь былую не вернуть.
Ах, глаза твои в слезах,
виной тому не я,
ведь так должно быть.
Так быть должно, так быть должно,
И расставанья нам не миновать.
Так быть должно, так быть должно,
Любви двоих прерваться суждено.
Ты будешь помнить, как покинула тебя в пути,
Судьба мне подсказала, что я должна уйти,
Ведь не хочу тебе я на пути мешать,
Ведь так должно быть
(идиш; пер. Ольги Денисенко).
В этом бункере располагался штаб Еврейской боевой организации. (Примеч. автора.)
В качестве наиболее одиозного примера назову имя французского исследователя Робера Фориссона, так и не нашедшего «доказательств» существования газовых камер.
См.: Didi-Huberman G. Images malgré tout. Paris: Minuit, 2003. P. 120.
Derrida J. Le cinéma et ses fantômes // Cahiers du cinema. 2001. Avril. № 556. P. 81. На русском языке интервью «Кино и его призраки» было опубликовано в сокращенном виде в журнале «Сеанс» (2005. № 21–22. Февраль).
Цит. по: Felman Sh., Laub D. Testimony: Crises of Witnessing in Literature, Psycho analysis, and History. New York; London: Routledge, 1992. P. 223.
На ум приходит Примо Леви и анализ его документальных сочинений, предпринятый Джорджо Агамбеном в книге «Homo Sacer. Что остается от Освенцима: Архив и свидетель» (1998). «Повторяю, не мы, оставшиеся в живых, настоящие свидетели», – настаивает Леви (Леви П. Канувшие и спасенные / Пер. Е. Дмитриевой. М.: Новое издательство, 2010. С. 68).
О внутренней связи философии Бланшо и его восприятия событий Холокоста см.: Blanchot M. L’Entretien infini. Paris: Gallimard, 1969. P. 191 ff.
Так, по вопросам и отдельным репликам заметно, что режиссер отнюдь не симпатизирует полякам, жившим в поселках, расположенных поблизости от концентрационных лагерей. Вскрывая их подчас латентный антисемитизм, Ланцман, в свою очередь, как будто зациклен на этом. С другой стороны, он вовсе не скрывает от зрителя того обстоятельства, что нарушает обещание, данное им бывшим эсэсовцам: не показывать их на экране и не упоминать их имен.
См.: Lyotard J.-F. Le différend. Paris: Minuit, 1983.