Заходить внутрь я не собираюсь, поэтому терпеливо стою снаружи и жду, когда парень соизволит выйти из здания и в очередной раз убедить меня в том, что возвращаться к нему, — это хорошая идея. Не смотря на наш недавний разговор возле моего подъезда, я всё ещё сомневаюсь в правильности моего решения.
Я жду минут пятнадцать, нервно выкуривая вторую сигарету, прежде чем двери открываются, заставляя меня обернуться. Я уже собираюсь выкинуть недокуренную палочку, потому что Егор с утра меня уже отчитал по поводу моего нового «пристрастия», которое привилось мне за время нашей разлуки, но вижу Матвея, тенью следующего за Штормом, и передумываю.
Я видела парня всего один раз, когда навещала его в больнице, после возвращения из деревни. Мне хотелось извиниться и убедиться в том, что он в порядке, но в итоге на душе стало ещё противнее. Матвей загнивал. Увядал прямо на глазах. Он глотал таблетки и тонул в своих мыслях, думая о своём жалком существовании и боясь того, что ждёт его в будущем. Я видела это в его взгляде, когда-то игривом и насмешливом, но сейчас безжизненно-пустом.
Я чувствовала свою вину, и, не смотря на слова парня, что всё в порядке, никак не могла избавиться от этого. Мне было страшно смотреть ему в глаза, поэтому я больше не ходила к нему. А потом его выписали, в школу он не ходил, на улицах практически не бывал, и я жила себе преспокойно, пытаясь убедить себя в том, что это не моя вина.
И вот теперь, когда Матвей в чёрной шапке, которые он ненавидит, выходит из зала вслед за Егором, мои внутренности сковывает неприятное чувство.
Я затягиваюсь и судорожно выдыхаю, пристально наблюдая за ребятами.
— Привет, — Шторм подходит ко мне и целует в щёку, морщась. — Я же просил не курить… — он поджимает губы.
Я закатываю глаза и смотрю на Матвея, но тот лишь кивает мне. Его взгляд направлен в сторону — парень явно делает вид, что меня здесь нет.
— Привет, Матвей, — напряжённо говорю я, выбрасывая окурок и туша его ногой. — Как ты?
Парень почти незаметно кривится, то ли от моего голоса, то ли из-за моего присутствия. Он прячет руки в карманах и, наконец, переводит взгляд на меня. Я еле сдерживаюсь, чтобы не отвести свой в сторону.
— Жить можно, — его губы кривятся в улыбке.
Егор берёт мою руку, и я отворачиваюсь. Парень тянет меня вдоль по дороге — мы идём несколько минут молча, ёжась от порывов ветра и стараясь не обращать внимания на прохожих, которые мелькают вокруг нас, пытаясь поскорее убраться с улицы и оказаться в тепле.
Я бы тоже не прочь заскочить в какой-нибудь магазин и погреться, но, кажется, ребята не собираются этого делать. Я боюсь нарушить тишину, потому что мне чертовски неловко и странно находиться рядом с ними после всего, что случилось. Я хочу быть с Егором, но это всё кажется мне каким-то неправильным, словно всё изменилось и уже не будет так, как раньше.