— Развяжи меня, — голос хриплый. Девушка озадаченно смотрит на меня. — Я спокоен. Всё нормально.
Маша медлит, но потом всё-таки расстёгивает ремни, сковывающие меня. Я подношу руки к глазам и смотрю на них, легко сжимаю их в кулаки, а затем без сил опускаю на кровать.
— Что произошло тогда? — безразлично тяну я.
Розина смахивает слёзы и недолго молчит.
— Тебя Малийский сбил, — бормочет девушка. — Потом ты отключился. Матвей добрался до Саши раньше, чем он успел уехать. Вытащил его из машины и вырубил. Связался с вашим другом из полиции, и те вызвали скорую. Они поймали всех. Всех пятерых. У меня недавно брали показания, сказали мне, что Малийскому минимум лет десять светит за все его преступления. Но…
Она снова всхлипывает.
— Круто, — безразлично бросаю я, смотря в потолок.
— Прости меня, — снова тянет Маша. — Я во всём виновата.
— Это не так, — прикрываю глаза, пытаясь почувствовать хоть что-нибудь. Злость, отчаяние, радость, обиду, страх. Ничего не выходит. В моей душе бессмысленный штиль. — Я втянул тебя в это. Хотел помочь другу. Без тебя мы бы всё равно не отступили. Могло быть и хуже.
— Хуже, — её голос дрожит. — Ты… — она осекается. — Ты же…
Я не отвечаю.
Что я? Инвалид? Да. Конечно.
— Соня знает?
— Да, — Розина прикусывает губу. — Она меня ненавидит. Винит меня во всём. Я должна была сделать всё, чтобы вас остановить…
— Да хватит уже, — прошу я. — Что сделано, то сделано. Бесполезно винить себя, мы все виноваты.
Я снова открываю веки коротко вздыхаю. Холодно. Почему мне так холодно?
— Я позову твоего отца, — Маша поднимается на ноги.
Я ничего не отвечаю, мысли снова путаются, и я тону в бессмысленности своего существования. Дверь хлопает, я остаюсь в одиночестве, и тоска неожиданно проникает в мои лёгкие, словно только и ждала, чтобы остаться наедине со мной. Губы дрожат, и я прикусываю их с такой силой, чтобы боль отрезвила меня.
Это конец. Конец для всего, что было мне дорого…
Jоhnyboy ft. KSENIA — Метамфетамир
Соня.
— …фольксваген пассат третьей серии девяностых годов, начала двухтысячных… — читает полицейский. — Номера…
— Да. Вроде. Я не разбираюсь в машинах, — бормочет Маша.
Я стою в стороне и прожигаю взглядом спину сестры, пытаясь сдержать всю свою злость и обиду, которая переполняет меня. Как она могла? Почему мне ничего не сказала? Это вообще не её дело, зачем она полезла в это? Из-за неё…
Мужчина благодарит Машу и уходит. Она недолго стоит спиной ко мне, а потом оборачивается. Её взгляд натыкается на меня, и девушка замирает. Она бледная и уставшая, явно недавно плакала, но в этот момент я не испытываю к ней жалости.