| She had not supposed before that anything could ever suit her like the old grey pony; but her delight in Edmund's mare was far beyond any former pleasure of the sort; and the addition it was ever receiving in the consideration of that kindness from which her pleasure sprung, was beyond all her words to express. | Прежде Фанни не представляла, чтобы кто-нибудь мог так же подойти ей, как старый серый пони; но ее восторг от кобылы Эдмунда значительно превосходил удовольствие, которое она получала раньше; и всякий раз при мысли о том, что своей радостью она обязана доброте Эдмунда, к ней прибавлялось еще что-то, чего она не в силах была выразить словами. |
| She regarded her cousin as an example of everything good and great, as possessing worth which no one but herself could ever appreciate, and as entitled to such gratitude from her as no feelings could be strong enough to pay. | В глазах Фанни кузен Эдмунд был воплощением всего, что только может быть хорошего и благородного, и этого никто, кроме нее, не способен оценить по достоинству, и он заслужил право на такую благодарность, какая, сколь бы ни была велика, все будет недостаточна. |
| Her sentiments towards him were compounded of all that was respectful, grateful, confiding, and tender. | В отношении Фанни к Эдмунду слились чувства самые почтительные, благодарные, исполненные доверия и нежности. |
| As the horse continued in name, as well as fact, the property of Edmund, Mrs. Norris could tolerate its being for Fanny's use; and had Lady Bertram ever thought about her own objection again, he might have been excused in her eyes for not waiting till Sir Thomas's return in September, for when September came Sir Thomas was still abroad, and without any near prospect of finishing his business. | Так как и на словах и по существу лошадь оставалась собственностью Эдмунда, миссис Норрис могла допустить, чтобы на ней ездила Фанни; доведись леди Бертрам вспомнить свои возражения, Эдмунд был бы оправдан в ее глазах тем, что, хотя и не дождался сентября, когда сентябрь наступил, сэр Томас все еще находился за границей безо всякой надежды на скорое окончание дел. |
| Unfavourable circumstances had suddenly arisen at a moment when he was beginning to turn all his thoughts towards England; and the very great uncertainty in which everything was then involved determined him on sending home his son, and waiting the final arrangement by himself. |