— Что такое, Хэйм? — поворачивая голову, спрашиваю я.
Мы лежим рядом на траве в саду на Принсес стрит. Я на боку, листая его раскраску, в то время как он лежит на спине, указывая на небо пухленькими пальчиками. Я так и не понял, в кого он такой. Мы с Мирандой худые, но, полагаю, такое могло передаться неизвестно откуда. И хотя у меня в бороде, когда она отрастает, есть немного рыжих волос, Хэймиш просто морковка. Все говорили, что он потемнеет, как и я, когда подрастёт, но у меня было ощущение, что он ещё долго останется рыжиком.
Полагаю это нечто такое, чего я никогда не узнаю.
— Что это за облако? — спрашивает он, и я смотрю вверх на проплывающие облака, на которые он указывает.
Я прищуриваюсь.
— Ну, даже не знаю. Что ты видишь?
— Это сожаление?
Я добродушно смеюсь.
— Ты имеешь в виду созвездие. И это ведь когда видны звезды. Только ночью, когда темно.
— Почему мы не видим звёзд днём?
— Потому что, — говорю я ему, выбирая простое объяснение, — звезды такого же цвета, что и солнце, но солнце ярче. Оно заставляет их исчезнуть.
— А что такое облака?
— Сахарная вата, — говорю ему. — Божьи подушки. У них так много функций.
— Расскажи мне историю об этом облаке, — говорит он, указывая вверх.
Облако бесформенное, но на моих глазах превращается в лицо. В лицо Наташи.
Я с трудом сглатываю.
— Это девушка, — тихо говорю я.
— Она принцесса, — предполагает он. — Расскажи мне историю о ней.
Я смотрю на таинственные глаза Наташи и высокие скулы, видные в дымке белого.
— Жила была принцесса, которая очень любила мужчину. И мужчина любил ее. Он поклялся, что убьет ради нее драконов, пройдёт через опасные земли, сделает все, что угодно, чтобы только быть рядом с ней. Он готовился к тому моменту, когда она будет принадлежать ему, а он ей. Но этот момент не наступил, когда он думал, должен был. Вместо этого мужчина должен был потерять все в своей жизни.
— Он получил принцессу в конце?
Я смотрю на Хэймиша со слезами на глазах.
— Не знаю, сынок. Он все ещё сражается с драконами.
— А у мужчины был сын?
Я киваю.
— Да, — шепчу я. — Замечательный, красивый сын.
— Где теперь его сын?
Делаю глубокий, дрожащий вдох и снова смотрю на облако Наташи, которое становится все более размытым.
— Его сын был одним из тех, кого он потерял. Он больше никогда не видел его.
— Думаешь, они когда-нибудь найдут друг друга?
Я киваю, слеза течёт по моей щеке и падает на траву.
— Может быть лишь во сне.
— Почему ты плачешь? — спрашивает он меня.
Я поворачиваю голову и любуюсь его красивым личиком.
— Потому что, я люблю тебя. И просто хочу убедиться, что ты в порядке.