Но я не могу двигаться. Не могу перестать смотреть. Словно это ужасная автомобильная авария.
Он и его прелестный сын и его великолепная, идеальная жена.
Как он может быть не счастлив с ней? Даже просто идя через парк в белом сарафане и убранными во французский узел волосами, она заставляет людей оборачиваться. Черт, ей даже удается заставить прическу 80-х выглядеть хорошо.
И Бригс смеется, держась за ноги сына и смотря на него с обожанием в глазах. По тому, как он рассказывал о Хэймише, я знала, что, он отец, который сделает все что угодно для своего сына, и теперь у меня есть тому доказательство.
Ясное доказательство того, почему он и я никогда не станем ничем большим, даже если бы он чувствовал то же, что и я. И вероятность того, что это произойдет, сейчас составляет, вероятно, миллион к одному.
К счастью Бригс не видит меня. Он проходит мимо, радостно беседуя с Хэймишем, пока Миранда идет рядом. Должна сказать, они двое похожи на друзей. Нет общих улыбок между мужем и женой, нет взглядов страсти или любви. Оба они полностью сосредоточены на своем сыне.
Но это ничего не меняет, кроме того, что я был дурочкой. И хотя я говорила себе, что это нормально - влюбиться в Бригса, упиваться этой любовью, если я не говорю ему, пока ничего не предпринимаю по этому поводу, я знаю, что это неправильно.
Я только что сказала себе, что это хорошо не закончится.
Теперь я, черт возьми, знаю это наверняка.
Я наблюдаю, как они идут, гуляя под солнцем, и у меня, словно вырастают шипы в груди, мое сердце истекает кровью.
Глупая, глупая девчонка.
Я опускаюсь на траву и открываю банку сидра. Быстро пью его, пытаясь потушить огонь. Я смущена и немного ненавижу себя. Вернее, сильно ненавижу.
Ты идиотка, — говорю себе. — Влюбленный щенок, нуждающийся в пинке.
Я допиваю вторую банку, пока мозг не начинает блуждать, а затем направляюсь обратно в квартиру.
И тут мои ноги приводят меня в паб.
Сажусь за стойку, и симпатичный бармен посылает мне широкую, приветственную улыбку.
— Что будешь? — спрашивает он, наклоняясь вперед.
— Что-нибудь, что заставит меня забыть мужчину, — говорю ему.
Он поднимает бровь, кольцо в брови поблескивает от света.
— Думаю, это называется скотч. Или виски, потому что ты американка. Со льдом или чистый?
— Чистый, — отвечаю я.
— Приятно слышать, — говорит он, подмигивая, и поворачивается, чтобы схватить бутылку.
Внезапно кто-то садится на стул рядом со мной.
Я поворачиваю голову и вижу огромного бородатого зверя в серой футболке. Его руки покрыты тату, одна есть даже на ключице.
— Оу, Ренни, не доставляй посетителям неприятности и не приставай к ним.