Вышедшие посетители оставили дверь приоткрытой, и на тротуар лег луч света. Томасу не было видно, что происходит внутри, сколько там народу и присутствует ли среди собравшихся сам Каминский. Его так и тянуло подойти к двери. Обстановка напомнила былые дни службы в специальном отделе, когда после многодневного наблюдения приходил приказ брать заведение штурмом. На Томаса нашло особое состояние боевого подъема, которое сродни освобождению после долгого ожидания. В эти мгновения ощущаешь себя частью команды, одним из слагаемых той силы, которая, выломав дверь, укладывает бандитов в наручниках на пол, прежде чем они успеют спрятать наркотики. И ты чувствуешь себя королем улицы, глядя на здоровенных парней с наколками, лежащих мордой в пол со скрученными руками, в то время как полиция изымает килограммы наркотиков. Чем их больше, тем длиннее срок, на который негодяи будут изолированы от общества за решеткой. Будь его воля, Томас так же поступил бы и с Каминским. Тем более что Каминский, скорее всего, многое знал про старое дело.
Алкоголь подзадоривал Томаса, ноги сами двинулись в сторону приоткрытой двери. Он вышел из темной подворотни. Но не успел сойти с тротуара на мостовую, как чья-то рука схватила его за плечо, втянула обратно в подворотню и прижала к стене. Собачий поводок натянулся, и Мёффе зарычал.
– Успокой своего пса, Ворон, пока я не двинул ему сапогом в ребра.
Томас дернул поводок, удерживая Мёффе. Он шикнул на собаку, та недовольно заворчала.
– Какого черта ты тут делаешь? – со злостью спросил Дэннис Мельбю.
– Гуляю. А ты какого?
Мельбю сердито покачал головой:
– Ты помешал работе полиции. Это противозаконно. – Мельбю снова бросил на Томаса сердитый взгляд.
– Я прогуливался в общественном месте, – заявил Томас, быстро смерив его взглядом. Дэннис Мельбю, кажется, еще больше раздался вширь. Накачанный, как раздувшаяся лягушка! Томас всегда терпеть не мог этого поганца. – Вижу, ты все сидишь на своих витаминах.
– Не твое дело!
– Сбегал бы уж к торговцам наркотиками у церкви Богоматери и купил себе дозу для поддержания формы!
Мельбю одной рукой схватил Томаса за глотку и стал душить:
– Ах ты, пьянь забубенная. Всю жизнь таким был, еще тогда, когда служил в полиции.
– Отпусти… пока… не схлопотал.
Мельбю оскалился:
– Мотай отсюда подальше на свой паршивый остров, где живут такие, как ты, уроды и недотепы.
Томас высвободил руку и схватил Мельбю за его причиндалы:
– Говорил же я тебе, отпусти!
Когда Томас стиснул руку, лицо Мельбю исказилось от боли, но тот не ослабил железной хватки, а большим пальцем стал давить Томасу на кадык. У Томаса потемнело в глазах.