– Надо было мне с ним поехать, тогда бы ничего этого не случилось.
Йонсон, который тоже был тут, взглянул на Эдуардо:
– И какой был бы от этого прок? Оба там бы и лежали.
– Все-таки было бы легче на душе. А так я всю жизнь буду себя упрекать.
Виктория погладила Эдуардо по руке:
– Не убивайся так, Эдуардо! Все пройдет. Мне что-то не помнится, чтобы Томас звал тебя с собой. Он всегда предпочитал делать все в одиночку.
– Вы говорите так, как будто он умер, – покачал головой Йонсон и подошел поближе к больничной койке, на которой с закрытыми глазами дремал Томас.
У него был вид умирающего. Он лежал на большой кровати, весь опутанный электродами и резиновыми трубками, подсоединенными к разнообразной аппаратуре. Из вены на шее торчал катетер, соединенный пластиковой трубкой с аппаратом для гемодиализа. Увидев бегущую по трубке кровь, Йонсон сглотнул комок в горле.
– Надеюсь, ты не собираешься падать в обморок? – забеспокоилась Виктория.
– Нет, конечно, – ответил Йонсон, поспешно отводя взгляд от трубки. – Раньше я занимался боксом – вот где было кровищи! А здесь сущие пустяки, – фыркнул он.
– И небось все больше твоя, – послышался слабый голос Томаса.
– Воскресение Лазаря! – прокомментировала Виктория.
Отпустив плечо Эдуардо, она подошла к изголовью.
Томас посмотрел на них затуманенным взглядом и улыбнулся.
Эдуардо чуть не выронил цветы, потому что Мёффе натянул поводок, бросившись к кровати.
– Тише ты!
Но Мёффе одолел Эдуардо и оказался возле больного. Томас посмотрел сверху на пса и слабо помахал ему рукой. Мёффе что-то проворчал и быстро зачавкал, выражая этим, как страшно он скучал по Томасу и как счастлив наконец-то его видеть.
– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросила Виктория, присаживаясь на кровать.
– Уже лучше. За мной хорошо ухаживают.
– Я слышал, что ты чуть было не отдал концы, – сказал Йонсон.
– Врачи говорят, что я на несколько минут отключился.
– Ты… ты умер? – так и ахнул Эдуардо.
– Совсем ненадолго.
– Madre mia! И как оно было?
Йонсон послал Эдуардо выразительный взгляд:
– Откуда ему это знать! Он же сказал тебе, что был тогда мертвый.
– Ну да, понятно. Но что ты видел? Свет? Иной мир?
– Кажется, у нашего испанца шарики за винтики зашли, – покачал головой Йонсон.
Эдуардо посмотрел на него возмущенно:
– Не знаешь разве, сколько есть сообщений про людей, которые пережили клиническую смерть, а очнувшись, рассказывали потом, что выходили из своего тела и смотрели на себя сверху.
– Я ничегошеньки не видел, ни себя самого, ни чего другого. Последнее, что я помню, – это как я летел на вертолете. А когда очнулся, то был уже весь в бинтах и со всей этой дребеденью.