– Он не спит? – спросил Томас.
– Каминский никогда не спит, – ответил металлический голос сквозь дыхательную маску.
– Каминский, мы заходим, – громко предупредил бородатый надзиратель. – Встань лицом к дальней стене, подняв руки над головой ладонями к стене. Готов, Каминский?
– Проваливайте, свиньи!
– Даем тебе десять секунд, затем пускаем газ. – Надзиратель начал быстро обратный отсчет: – Четыре, три, два, один…
– Уже встаю, – послышалось из камеры.
Надзиратель закрыл глазок и отпер дверь. Остальные надзиратели держались наготове, чтобы ринуться в камеру по первому знаку. По условному сигналу первого надзирателя остальные ворвались в камеру.
Каминский стоял спиной к ним, полуголый, одетый только в красные тренировочные брюки, у противоположной стены, упираясь в нее ладонями. Его длинные черные волосы наполовину закрывали изображавшую православный крест татуировку во всю спину. Два надзирателя приблизились к нему со смирительной рубашкой, двое других прикрывали их, держа наготове дубинки. Менее чем за минуту они надели ему смирительную рубашку и надежно зашнуровали.
– От тебя зависит, надевать ли тебе зубную шину или нет, – сказал надзиратель, держа ее у него перед глазами.
Каминский посмотрел на шину, затем перевел взгляд на надзирателя:
– Ты – дерьмо, а я не жру дерьма, поэтому не буду тебя кусать.
Закрывая рот, он громко щелкнул зубами, надзиратель так и отдернул от него голову.
Каминский усмехнулся:
– Может, как-нибудь в другой раз?
– Выведите его на прогулочную площадку, – сказал Томас.
Рыжебородый покачал головой:
– Договаривались про десять минут в камере.
– Я буду говорить с ним во дворике.
– Это будет нарушением одного из правил безопасности. Арестант останется в камере.
– По-моему, мы давно уже нарушили все правила, поэтому что уж теперь разговаривать о регламенте. Выводите его, и дело с концом.
Надзиратель кивнул двум своим подчиненным, которые держали Каминского.
Каминский с любопытством взглянул на Томаса, когда, подхваченный под руки надзирателями, проходил мимо него в коридор, а оттуда к двери, ведущей на крышу.
– Разрешите воспользоваться! – сказал Томас и без дальнейших объяснений взял из рук одного надзирателя дубинку.