– А садоводство? Ведь оно, насколько я знаю, продолжает работать?
Фердинанд Месмер тяжело вздохнул:
– «Из земли ты вышел и в землю уйдешь».
– Это что – шутка?
– Скорее уж иронический комментарий. Они выращивают на продажу шампиньоны.
– Действительно?
Он кивнул.
Томас облокотился на «мерседес»:
– Если вы все это знали, отчего же просто не отправили на Лолланд Катрину с этим контрактом?
– Потому что мне важно установить, не является ли мой сын совершенно невменяемым.
– А она не могла это установить?
– Я хотел, чтобы это был кто-то посторонний, чтобы он посмотрел на ситуацию свежим взглядом. Кто-нибудь с вашими способностями.
– Если вы подозреваете своего сына или кого-то из его окружения в незаконных действиях, то нужно было просто обратиться с этим в полицию.
– Вы сами знаете, что возможности полиции очень ограниченны.
– Неужели? Мне кажется, что вы не сделали этого единственно для того, чтобы избежать огласки и кривотолков, которые в конечном счете воспрепятствовали бы столь желанному слиянию.
– У вас обо мне превратное суждение. Я никого не хочу покрывать, даже своего сына, если окажется, что он причастен к исчезновению Беньямина, несчастному случаю с Лизой или к другим подобным вещам. Потому я и обратился к вам, Томас. Чтобы вывести все на свет божий.
– И заполучить подпись под контрактом.
– Да, и это тоже.
– Но с какой стати Якоб будет это подписывать, если он так настроен против вас и собственного прошлого?
– Потому что Якобу нужны деньги. Имение, в котором он живет, погрязло в долгах. Производственный процесс, насколько мне известно, приостановился. Если он хочет сохранить остатки своей общины, этот контракт придется ему очень кстати. Божественное вмешательство, – добавил он ироническим тоном.
Томас поднялся во весь рост, оттолкнувшись от «мерседеса»:
– И вы, я полагаю, выходите победителем.
– Я уже потерпел поражение. Я сам упрекаю себя за то, что все зашло так далеко. Что не сумел стать ему по-настоящему хорошим отцом. У него было нелегкое детство. И нелегкая юность. Я во многом раскаиваюсь.
– Поберегите эти признания для кого-нибудь, кто расположен их слушать.
Месмер пожал плечами:
– Я не жду от вас понимания или сочувствия. То и другое имеет второстепенное значение. Так я могу рассчитывать, что вы продолжите работу?
Томас не ответил. Ему надоело слушать старика, и он повернулся, чтобы уйти.
– Так могу? – крикнул ему вслед Фердинанд Месмер так громко, что эхо прокатилось по всей подземной стоянке, в которой продолжала звучать музыка.