– Он такой манипулятор, каких я до сих пор не встречал. Создается впечатление, что он выдает тебе кусочек правды только для того, чтобы выстраивать на ее основе еще бóльшую ложь. – Томас приложился к бутылке.
– Но зачем же тогда туда ехать? Почему не предоставить ему самому или Катрине передать Якобу этот чертов контракт?
– Потому что я должен выяснить, кто виноват в том, что случилось с Лизой.
Эдуардо отвел глаза и смотрел на воду.
– По-моему, тебе надо от этого отказаться. Лучше бы ты не ездил туда!
Томас взглянул на Эдуардо. У того был опечаленный вид. Томас дружески толкнул его в бок:
– Неужели ты за меня так волнуешься?
– У меня нехорошее предчувствие.
– Я еду на Лолланд. Самая большая опасность, которая меня подстерегает, – это помереть со скуки, еще не успев добраться до шампиньонной фермы. Надо же такое придумать – разводить шампиньоны!
– И все-таки, – произнес Эдуардо, пожав плечами. Выражение лица у него по-прежнему было похоронным.
– Давай уже рассказывай, чего там у тебя?
Эдуардо перевел на него взгляд:
– Когда ты ушел, ко мне заходил Кьель.
– Это тот, что в красных сандалиях и с кальяном?
– С электронными сигаретами, но это один черт. Я рассказал о ферме, которую мы нашли по Интернету, и он тогда вспомнил историю, услышанную когда-то от одного коллеги.
– И что за история?
– Когда приток новых членов в общину «Избранников Божиих» был на пике, там находился лагерь по переучиванию новичков. Нет, не по переучиванию, а по перевоспитанию! Именно это слово он употребил. Точно как в Гулаге или трудовом лагере.
– О’кей. И кого же отправляли в этот лагерь?
– Тех членов общины, которые высказывали критические замечания или недостаточно жертвовали в пользу движения. Иногда людей, которые, пройдя курс обучения, не смогли за него расплатиться. Кьель говорит, что Якоб Месмер следовал примеру ОРП[31] – так называемых реабилитационных, а на самом деле трудовых лагерей сайентологов.
– Не знаю, что это такое. Но почему эти люди просто не отказывались туда ехать?
– Потому что выбор был невелик: либо лагерь, либо исключение из общины.
– И Кьель что-нибудь знал об их участи?
– Тяжелая работа и изучение Библии. Кьель говорил, что покинувший общину человек рассказал, что все ходили там в рабочих комбинезонах разного цвета и содержались в полной изоляции от остального мира. Нарушители правил даже подвергались телесным наказаниям.
– А как дело обстоит теперь, когда у них все разваливается?
– Об этом Кьель не говорил, но кто знает, что там сейчас творится? К лучшему уж точно ничего не изменилось.