– Именно, господин, – ответил Теневик. – И это верный путь к безумию.
– И очень короткий, – кивнул Мокриц. – У меня только один вопрос, если не возражаешь. Как у вас обстоят дела с охраной?
Бент откашлялся:
– На монетный двор невозможно проникнуть снаружи после закрытия банка. По соглашению со Стражей, стражники не при исполнении по ночам патрулируют оба здания вместе с нашими собственными охранниками. Все, конечно, носят банковскую охранную униформу, потому что доспехи у Стражи никуда не годятся, зато их офицеры обеспечивают профессиональный подход, если вы понимаете.
«Ага, – подумал Мокриц, чье взаимодействие со стражами правопорядка было гораздо более плотным, нежели у Бента. – Деньги, возможно, и будут в безопасности, но, бьюсь об заклад, расход кофе и карандашей у них неимоверный».
– Я скорее имел в виду… в течение дня, – уточнил он. Люди из подсобок смотрели на него непонимающими взглядами.
– Ах, это, – протянул Теневик. – С этим мы сами справляемся. Дежурим. На этой неделе за охрану у нас Малыш Чарли. Чарли, покажи ему свой жезл!
Чарли достал из-под шинели большую палку и стеснительно поднял ее вверх.
– Раньше у нас был еще и значок, но мы его потеряли, – сказал Теневик. – Но это мелочи, мы ведь и так знаем, кто у нас охранник. А перед уходом он всегда напоминает нам ничего не красть.
Повисла тишина.
– Что ж, больше вопросов не имею, – сказал Мокриц, потирая руки. – Благодарю, господа!
И они разошлись, все по своим подсобкам.
– Не думаю, что много, – проронил господин Бент, провожая их взглядом.
– Хм? – переспросил Мокриц.
– Вам, наверное, любопытно, сколько денег уходит отсюда вместе с ними.
– Хм, да.
– Не думаю, что много. Говорят, со временем деньги становятся для них просто… вещью, – сказал главный кассир, провожая Мокрица обратно в банк.
– Сделать пенни стоит дороже пенни, – пробормотал Мокриц. – Мне одному кажется, что что-то тут не так?
– Зато когда пенни уже сделан, он продолжает быть пенни. В этом его очарование.
– Разве? Это – медный кругляшок. Какие у него еще варианты?
– Любые, – ответил Бент без запинки. – Он может стать яблоком, оглоблей от телеги, парой шнурков, пучком сена, часом театрального представления. Может даже стать маркой и отправить письмо, господин фон Липвиг. Его могут потратить триста раз, а он – вот оно, самое интересное – так и останется одним пенни, готовым уйти в оборот снова и снова. Это вам не яблоко, которое вскоре испортится. Его ценность стабильна и непоколебима. Его нельзя поглотить. – В глазах господина Бента блеснул опасный огонек, и один глаз дернулся. – А все потому, что если копнуть глубже, то стоит он малую толику того самого вечного золота!