И один Бог ведает, чтобы произошло дальше, но тут к Василию ступил Габриэль и положил свою тяжелую руку на его плечо.
— Вы действительно приехали ко мне ради своей принцессы?
— Да, — сорвалось с языка Пожарского.
— Браво! Я еду с вами, господа.
Глава 29
ПОРАЖЕНИЕ БЕЛЬСКОГО
Царь Борис Федорович щедро наградил Жака Маржарета и Василия Пожарского, а Габриэля назначил придворным лейб-медиком. Государя по-прежнему одолевали недуги, но с появлением шотландского лекаря его хвори потихоньку стали отступать.
Начальник Аптекарского приказа, окольничий Бельский, племянник Малюты Скуратова, весьма холодно отнесся к появлению во дворце Габриэля: ему вовсе не нужен был искусный лекарь, ибо на протяжении всей болезни Годунова, Богдан Яковлевич поджидал, что Борис сойдет в могилу и тогда он, подобно Романовым, возобновит борьбу за власть.
Окольничий, по словам иностранцев, был человек умный, «досужливый по всяким делам», но честолюбивый и склонный к крамоле. Бельский был на Москве влиятельным человеком, ибо еще при Иване Грозном получил старинный дворцовый чин оружничегго, кой ведал «казенной оружничей палатой», содержавшей царскую оружейную казну.
Царь Борис учредил особый Оружейный приказ, что еще больше возвысило Бельского в глазах московского боярства, так как в его руках стало сразу два значительных приказа.
До поры-времени Борис Федорович доверял сроднику супруги, но когда тот поддержал бояр Романовых, царь резко охладел к Бельскому. Опасаясь козней племянника Малюты, он отправил его на Северский Донец, указав ему возвести новую степную крепость Царев-Борисов.
Богдан Бельский снарядил в поход не только личное войско — «двор», но доставил из собственных вотчин огромное число подвод с продовольственными запасами. «Ратных же людей поил и кормил по вся дни множество и бедным давал деньги, и платье, и запасы».
Не от доброго сердца ублажал служилый люд Богдан Яковлевич, а ради корысти своей, дабы слава о нем испустилась по всей южной украйне и докатилась до столицы, и он добился своего: «Прииде же на Москву, про его ратных людей была хвала велия».
Крепость была возведена за короткие сроки. Щедро угощая служилых людей, Бельский заносчиво высказывал, что ныне он царь в Цареве-Борисове, как Борис Федорович царь в Москве.
Надменные речи Бельского дошли до государя, и он отозвал его в столицу. Но его измена была выявлена не сразу. Оставаясь начальником Аптекарского приказа, Богдан Яковлевич принимал участие в изготовлении лекарств, один имел право подносить снадобье царю. Готовили же лекарства лейб-медик Габриэль и Кристофер Рихтингер, дополнительно выписанный Годуновым из Англии. Оба искусных лекаря довольно быстро разобрались в недугах царя и принимали все меры для его выздоровления. Однажды они составили сразу два снадобья, которые Борис Федорович должен был выпить одно за другим. Но вопреки их предписанию, Бельский «того зелья государю не подносил, а подносил то зелье, что составлено канун того дни».