Возмущенный Габриэль явился в царские покои и рассказал об этом случае государю.
Богдан Бельский был взбешен и приказал взять Габриэля под стражу, царю же заявил, что снадобье Габриэля и Кристофера надо со всем тщанием проверить на других недужных людях.
Слух о том, что Габриэля кинули в темницу, быстро испустился по дворцу. Василий Пожарский бросился к Маржарету.
— Жак, наш капитан в беде. Бельский зело коварный человек, от него можно ждать всякой пакости.
— Я уже знаю, что Габриэль сидит в тюрьме под усиленным караулом.
— В том-то и беда. Он может во дворец и не вернуться. Бельский уличит его в злом намерении, и наш капитан может оказаться на плахе. Надо что-то измыслить.
— Что ты предлагаешь, сударь?
— Надо проникнуть в темницу Габриэля, с тем, чтобы он написал письмо государю. Но мне это не по силам. Стрельцы меня не пропустят.
— Зато пропустят капитана личной гвардии царя. Я приду под предлогом осмотра караула.
— Только бы на самого Бельского не натолкнуться.
— Я буду осторожен, сударь.
Маржарету удалось-таки проникнуть к Габриэлю. Вышел он от него с письмом лейб-медика, в котором тот, опасаясь за жизнь царя, написал, что «ведает государево дело на Богдана Бельского», что тот «аптекарское дело знает гораздо и ведает, чем человека испортить и чем его опять излечить… и для того Богдану у государя близко быть нельзя».
Письмо Габриэля не осталось без внимания: Бельский был отстранен от Аптекарского приказа, кой перешел в прямое ведение главы Сыскного ведомства Семена Годунова. Новый «аптекарский боярин» с особым тщанием провел суд над Бельским, кой, как и Романовы, был уличен в том, что он жаждал себе царства.
Оружничего решили подвергнуть позорной казни. Его вывели на Ивановскую площадь. Палачом царь приказал быть Габриэлю, очутившемуся в тюрьме по милости Бельского. «Габриэль вырвал у опального клок за клоком всю его длинную, окладистую бороду, тем самым полностью обесчестив его».
После суда Богдан Бельский был сослан «на Низ в тюрьму».
Спустя шесть месяцев, когда Борис Годунов одолел свои недуги, Габриэль вновь уехал в свою Шотландию. Он так и не мог привыкнуть к боярской Москве с ее постоянными интригами.