Ксения улыбнулась. Демша сыпал названиями, кои ей ни о чем не говорили. Казалось, легче латынь постигать, чем запомнить все составные крестьянской печи.
В очаге, на едва мерцающих углях, стояли железные горшки с варевом.
— Что готовишь, Демша?
Демша оглянулся на супругу, и так бойко ответила:
— В одном — щи томятся, в другом — репа распаривается, а в третьем — каша гречневая, государыня царевна.
— Щи томятся. Как это?
— Томятся? Парятся на медленном огне. Уж такая получается вкуснятина, государыня царевна. Пальчики оближешь!
— Угостишь меня?
— Еще как угощу, государыня царевна. И репой пареной, и кокурками, и блинчиками на коровьем масле, и молочком топленым…
Облачена была Надейка в голубой сарафан, застегнутый сверху донизу оловянными пуговками, на ногах — легкие башмачки из алой юфти, на голове — волосник, повязанный сверху белым убрусом. В маленьких мочках ушей Надейки сверкали серебряные сережки.
«Какая она милая и шустрая», — подумалось Ксении.
Все-то царевна отведала из вкусной и здоровой крестьянской снеди, и сама себе подивилась: если в теремах ее почти никогда не тянуло к питиям и яствам, то здесь всю неделю, проведенной на чистом воздухе, она с удовольствием вкушала подаваемые ей блюда, а сейчас с еще большим удовольствием она испробовала еду, приготовленную руками крестьянки. Права оказалась хозяйка избы. Вкуснятина!
Одного не ведала царевна. До ее прихода в избу, к хозяевам Серебрянки наведался Григорий Васильевич Годунов с царскими поварами. Натерпелась страху Надейка! Все-то повара высмотрели, выглядели, вынюхали, даже на зуб пробовали.
— Репу-то где хранила?
— В погребке, батюшка. Крепкая, сочная, будто с грядки. Попробуй.
И повара репки откусили и сам дотошный боярин. А потом за капусту принялись: и за квашеную, и за белокочанную, и за ту, что шла на щи белые и на щи серые. У Надейки, вначале насмерть перепуганной, даже смешинка на лице загуляла. Боярин сунул щепоть капусты в широкий, губастый рот и едва не подавился.
Дошел черед и до моченой брусники, клюквы, соленых и сушеных грибов. Особенно въедливо боярин осматривал соленые грибы — рыжики и белые грузди. Молвил поварам:
— По себе ведаю. От грибов может всякая пакость в животе приключится. А посему навалитесь на них в три горла. Утро покажет.
Утром повара на животы не жаловались. И все же боярин строго упредил:
— Кажись, хозяйка ты отменная, но коль после твоей снеди царевна занедужит, быть тебе биту нещадно.
Но все обошлось. Вкусная трапеза (да и сама молодая хозяйка) настолько понравились Ксении, что она сняла со своих ушей золотые сережки и протянула их Надейке.