Немецкую слободу называли также и Кукуем, ибо она была расположена между Яузой и ручьем Кукуем. Купцы поставили здесь две лютеранские кирки, и все их дома были на «немецкую стать».
Вольготно жилось купцам в Кукуе. Их торговля, освобожденная от государевых пошлин, процветала. Русским купцам то было не по нраву, они подговаривали простолюдинов грабить иноземные лавки и амбары. Не отстало от народа и духовенство, кое обличало лютеран и католиков в ереси и запрещало им ставить церкви и дома на Москве. Недовольны были Кукуем и стрельцы, занимавшиеся мелкой торговлей, грозившие вырезать Немецкую слободу.
Немцы побаивались ездить на московские торги в своем иноземном платье. «Облают, оплюют, изорвут добрую одежду», а то и поколотят. Пришлось переоблачаться на русский манер. Но русскому человеку не угодишь: для них чужеземец без бороды — проклятая поганая латинская харя, нехристь с голым подбородком, словно у бесов, что жгут праведников на картине Страшного суда. Тяжело, тяжело привыкала патриархальная Русь к иноземцам!
Ворота слободы были открыты: они запирались лишь на ночь и охранялись мушкетерами, кои стали набираться Борисом Годуновым в полки «немецкого строя».
Василию Пожарскому, впервые угодившему в Кукуй, показалось, что она попал в иностранное государство. Все было необычно в этом немецком городке. Поражала необыкновенная чистота улиц, красивые, опрятные дома с красной черепичной кровлей и острыми шпилями, перед домами — палисадники с аккуратно подстриженными кустарниками, цветочными и табачными клумбами, с огородами, выложенными песчаными дорожками; за огородами, вдоль Яузы и ручья Кукуя, стояли необычные для русского человека ветряные мельницы с флюгерками и голубятнями. В слободе ни одной соринки, вокруг тщательно выкошенная зеленая травка. От цветников веет благовонным сладостным запахом.
«Ну и Немецкая слобода, — подивился тогда Василий. — Неужели вся Европа так жительствует?..
А принц Густав, тем временем, въехал в Кукуй. Выскочил из кареты и бросился к дому Гертруды. Сердце его учащенно билось. Сейчас он увидит свою несчастную прелестницу, с которой приключилась жуткая беда.
Густав распахнул дверь и изумленно застыл на пороге. Перед ним стояла улыбающаяся Эльза в пышном розовом платье, с открытой грудью, с голыми до локтей изящными руками, с алмазными сережками в ушах и драгоценным шейным ожерельем, состоящим из золотой цепочки с маленькими иконками пресвятой девы Марии.
Эльза, сверкая перламутровыми зубками, благоухающая тонкими духами, взялась руками за пышные юбки с тонкими кружевами и сделала реверанс, слегка выставив маленькую ножку в бархатном башмачке.