— Умница, — одобрительно прокомментировали ее попытку, — она меня слышит, а это уже неплохо.
— Ну и что будем делать, Оз?
— А у нас не слишком богатый выбор, Ваша Светлость. Мы обязаны сообщить о ней, куда следует и ждать, — ответил тот, кто и являлся, видимо, тем самым Озом. — Ждать, пока не пришлют кого-то и не решат, что это за чудо такое.
— Это понятно, но что делать с ней сейчас? Просто оставить здесь? А если она действительно то самое «чудо», как ты изволил выразиться? Что будет, когда она придет в себя? — продолжал задавать вопросы названный «Вашей Светлостью».
— Разместим ее с максимальным комфортом, постараемся не пугать и не нервировать. А прямо сейчас пусть принесут лед, чистые полотенца, стакан воды и пару таблеток хорошего обезболивающего.
Ее снова бережно подняли и куда-то понесли и, наконец, уложили на что-то удобное и мягкое. Слегка приподняли, что-то настойчиво прижали к губам. Стакан с водой. Она послушно отхлебнула, осторожно проглотила, выпила все. Вкус показался горьковатым, но освежающим. И снова ее уложили, а голову осторожно повернули набок. Затылка коснулось что-то холодное, и боль стала утихать. Какое блаженство…
…Сны были похожи на неясные, отрывочные картинки. Все равно что просматривать старые фотографии, обгоревшие по краям: тревожные, полные чего-то скрытого и утраченного навсегда.
Когда она проснулась, стало очевидно: боль почти утихла, оставив лишь ощутимую ноющую тяжесть. Пошевелиться получилось не с первой попытки, так же, как и открыть глаза, но в итоге удалось повернуться на бок и осмотреть помещение, в котором находилась.
Квадратная комната, к которой больше подошло бы наименование «покои». Высокий потолок, украшенный лепниной, стены обшиты темными деревянными панелями, на полу красивый ковер, окна плотно занавешены тяжелыми бордовыми портьерами.
Она лежала на огромной кровати, на которую спокойно можно уложить еще человек пять. Сбоку на прикроватном столике неярко горела лампа — стеклянный плафон на массивной фарфоровой «ноге». В комнате больше никого и вокруг так тихо, что слышно как шелестит колышущееся от ее дыхания шелковое покрывало, которым она накрыта.
Стараясь не двигать головой, осмотрела себя: на ней по-прежнему джинсы, сапожки и белый свитер. Только вот ворот у свитера какой-то жесткий, и он странно и неприятно царапал шею.
Она оттянула дрожащими пальцами ворот и чуть скосила глаза — тонкая шерсть заскорузлая и испачкана чем-то бурым.
Воспоминания тут же бесцеремонно прорвались в сознание, не выдавая информацию деликатными порциями, а обрушивая всю разом.