Он спустил ее на пол и, с силой нажав на плечи, заставил встать на колени. Вскочить она не могла — он продолжал крепко удерживать ее между колен. Она не знала, что он хочет сделать — детское просвещение таких вопросов не касалось. Он, больно сжав ей челюсти, заставил ее раскрыть рот и расстегнул ширинку.
— Только не вздумай сжать зубы, — ласково посоветовал он.
Потом Власту долго рвало в туалете, а он заботливо отпаивал ее водой.
— Это тоже с непривычки, — объяснял он. — Потом будет легче, а вскоре и понравится.
Когда девочка успокоилась, он сам умыл ее и сказал, посмотрев на часы:
— А теперь мы пойдем в театр. У тебя есть красивое платье?
Он сам на руках перенес ее из ванной в ее комнату и раскрыл шкаф.
— Да, с гардеробом у тебя плоховато, — сказал он, снимая с плечиков единственное красивое платье. — Помнится, я сам тебе его и подарил.
Он, умело действуя, надел его на нее, потом причесал. Власта не сопротивлялась. Она была в шоке и все еще не могла прийти в себя. Она вытерпела этот кошмар, потому что боялась, хотя терпеть это было невозможно. Теперь она убедилась на собственном опыте, как плохо приходится женщинам и отчего они не могут сдержать стона даже тогда, когда их могут услышать. Она мечтала только об одном: поскорее рассказать обо всем тете, когда он уйдет.
Разумеется, тетя Таня придет в бешенство и согласится уехать куда-нибудь подальше, где он их не сможет найти. То, что тетя Таня может его просто выгнать или сделать что-то похуже, ей пока что в голову не приходило.
Они вышли на улицу, и он распахнул перед ней дверцу какой-то синей машины.
— Прошу садиться, моя принцесса, — сказал он.
Власта сидела рядом с ним и смотрела в сторону — лишь только ее взгляд обращался к нему, как новая волна тошноты захлестывала ее. Она пыталась смотреть в окно, но точно такое же впечатление на нее производили и другие мужчины. Она закрыла глаза.
В театре она немного отвлеклась и стала забывать, что с ней произошло. Спектакль назывался «Полеты над гнездом кукушки» и не совсем соответствовал ее возрасту. Ей ничуть не было жаль бедного Макмерфи, как было жаль его всем остальным зрителям. Она лишь радовалась, наблюдая, как медсестра жестоко расправляется с ним и с другими пациентами — ведь они были мужчинами. И она думала злорадно: «Так им и надо», в то время как главный герой содрогается под разрядами электрошоковой терапии. А когда он погиб в конце спектакля, она встала, как все остальные, и стала бурно аплодировать, радуясь финалу.
— Понравилось? — глядя на ее довольное лицо, спросил мужчина.